“Людей, которые могли не пострадать, если бы, во — первых…”
Молли снова постучала меня по голове и сказала: “Ты похож на побитый рекорд вины”. Она вздохнула. “Я могу дать тебе совет, Гарри?”
Я искоса посмотрел на нее. «Какой?».
“Когда я была ребенком, моя мама тратила много времени, говоря мне, как я должна себя вести”.
“И это сработало”, — заметил я.
Она улыбнулась, блеснула теплота, которая исчезла в слабой печали. “Если вспомнить, в основном то, что я делала — это то, что делал мой папа”. Она положила руку на мое плечо, наклонилась, и спокойно, как сестра, поцеловала меня в щеку. “Наверное, ты должен подумать о том, чему ты хочешь научить Мэгги”.
Я нахмурился и опустил взгляд.
“Ты можешь простить себя, Гарри”, — мягко сказала она. “Мир не рухнет. И это было бы хорошо для твоей дочери”.
«Удар по больному месту», — сказал я.
Она кивнула. “Но правда”.
Я взглянул вниз на полусобранный велосипед. “Это, … нечто, чего я никогда не учился делать”, — сказал я.
“Тогда я полагаю, что тебе есть над чем поработать в себе”.
Проклятье.
Я ненавижу, когда Кузнечик ловит меня на месте преступления.
“Я попытаюсь”, — сказал я.
“Достаточно хорошо для меня”, — сказала Зимняя Леди. На мгновение она дотронулась холодной рукой до моей щеки, а затем поднялась.
“Ты не останешься?” — спросил я.
Молли покачала головой. “Все еще пытаюсь вернуть мои когорты к полной силе. Сегодня ночью у меня встречи в Японии, Норвегии и Сибири. Я вернусь как раз к утренним подаркам”.
«Хорошо», — сказал я. Я хотел посмотреть на ее лицо, когда она увидит пластиковую фигурку принцессы Леи, которую я ей приготовил. “Ты получила несколько врагов прошлым летом. Следи за спиной, Молл”.
Молли улыбнулась мне сверкающей улыбкой, слишком зубастой, чтобы быть теплой. “Я не слежу за спиной, Гарри”, — сказала она. “Я заставляю следить других людей”.
«Все равно».
Она закатила глаза. “Я буду осторожна”.
“Ты будешь мертва!” — прокричали мы вместе и заухмылялись, как идиоты.
Мы обменялись еще одним объятием, и Молли ушла.
Как только она ушла, я позволил улыбке сползти. Мыш издал мягкий огорченный звук и прислонился ко мне.
Шесть месяцев были небольшим сроком для стольких прощаний.
Мой пес прислонился ко мне, и я уставился на огонь и плакал какое — то время. Но я устал от слез. Я, как проклятый, пресытился ими.
Я взял листок бумаги. Если отбросить десятичные запятые, это было бы простое число. Это представляло затраты на медицинское обслуживание для десятков тысяч и на похороны еще для тысяч. На рациональном уровне я знал, что Молли была права. Все могло быть хуже. Намного хуже.