— Скажи, — ты любишь меня больше, чем эту мымру? Ведь правда, Рауль?
— Не смей так говорить о ней! — отскочил как ужаленный Рауль. — Я люблю эту женщину и собираюсь жениться на ней. Поняла?
Нет, Марисоль не в силах была понять это: он любит ту, а целует ее, проводит ночи с ней. Только что он говорил ей такие слова! Она вспылила и снова наговорила лишнего — о нем, о его невесте, о мужчинах, которым лучше носить юбку.
— Дешевка, ты просто дешевка! — вышел из себя Рауль и швырнул ей несколько крупных купюр. — Вот чего ты заслуживаешь.
— Рауль, извини меня, я не хотела! — напрасно кричала ему вслед Марисоль. — Ну ничего, ты все равно вернешься.
Злодейка Эстрелья выполнила свое обещание — вскоре у Габриелы начались неприятности.
Однажды утром, когда Габриела уже отправилась на службу, с улицы вернулся бездельник Рамиро, торжествующе размахивая газетой:
—Вот, полюбуйся на свою образованную дочурку! Я тебе говорил — она спуталась со своим патроном.
На одной из фотографий в скандальной, бульварной газетенке, которую очень любили в их квартале, они сразу узнали свою Габи, сомнений не могло быть. Она стояла в одних трусиках, беспомощно придерживая рукой спадающий с нее сарафанчик.
—Какой позор, ведь на ней почти ничего нет! — ахала Консуэло. — А рядом с ней, посмотрите–ка, Рикардо Линарес!
—Ай, не преувеличивай, мама, на ней вполне достаточно одежды, — успокаивала ее Марисоль. — Я уверена, это какое–то недоразумение, вернется Габи и все нам объяснит.
К обеду весь квартал уже знал о фотографии. Эстер жаловалась, что соседки не дают ей проходу, донимают ехидными замечаниями и колкими намеками про Габи. Пока Консуэло с нетерпением ждала объяснений дочери, у Рамиро уже созрел план — нельзя ли немного заработать на этой истории. Он решил отправиться к Рикардо Линаресу и потребовать с него за совращение падчерицы десять тысяч боливаров, а не даст десять тысяч — на худой конец хотя бы тысяч пять–шесть. Хочет попользоваться девчонкой — надо платить.
Габриела нашла утром газету на своем столе, какой–то «доброжелатель» успел подложить к ее приходу. Она сразу поняла, что случилось: кто–то из фотографов фирмы, воспользовавшись суматохой, незаметно сделал снимки у лифта. Но кто напечатал их в этой бульварной «Сплетнице»? Может быть, сам Рикардо, чтобы отомстить ей, подумала Габриела.
Она в сердцах рвала в клочья ненавистную газетенку, когда к ней в кабинет без стука вплыли Роксана и Эстрелья.
—Она порвала фотографию, зачем, Габриела, ты там такая сексуальная! — с ядовитой усмешкой заговорила Эстрелья. — Федерико Линаресу она бы понравилась.