— Вы знаете, у нас содержится около двухсот детей. Я не могу помнить всех. Но с высокой долей вероятности могу сказать, что такого мальчика у нас не было. Давайте я сейчас попрошу прислать к нам одну из наших нянечек? Она работает непосредственно с детьми, поэтому знает и помнит очень многих. — Он снял черную телефонную трубку, нажал кнопку и, даже не прикладывая к уху, громко произнес: — Аня, позовите ко мне Любовь Михайловну.
Спустя несколько минут в кабинет вошла Любовь Михайловна, пухленькая низенькая женщина с пугливым взглядом теленка, которого растили на убой, и очень нежным голосом. Одно слово, мама или нянюшка.
— Вы меня звали, Егор Трифонович?
— Да. Эти господа пришли к нам из уголовного розыска.
Любовь Михайловна охнула так, словно узнала новость о страшной трагедии.
— Не пугайтесь вы так, — дружелюбно произнес МВД. — Посмотрите на эту фотографию. Вы знаете этого мальчика?
— Нет, — после короткой паузы отчеканила она.
— Но вы же даже не взглянули. Не торопитесь.
— Да, извините. — Она поправила выбившуюся прядь волос и посмотрела на снимок несколько более внимательно. На секунду Миронову показалось, что на ее глаза наворачиваются слезы. — Что случилось с этим мальчиком?
— Он в больнице, но с ним все в порядке. Вы его узнаете?
— Я бы рада помочь, но нет, — произнесла женщина и повернулась к директору: — Что-то еще?
— Спасибо. Вы свободны.
Когда Любовь Михайловна вышла из кабинета, Егор Трифонович начал первым:
— Я пришлю вам все ксерокопии из архива. А вот это мой личный телефон. Можете звонить по нему в любое время, постараюсь помочь. — И он протянул Миронову свою визитку, на которой были указаны рабочие номера, а с другой стороны от руки записан личный мобильный телефон директора.
— Прогоняете нас, — улыбнулся Виктор Демьянович. — Шучу. Понимаю, работа прежде всего. Спасибо за помощь. Будем ждать от вас новостей.
МВД пропустил вперед смущенного Арсения, который за всю беседу не проронил ни слова и чувствовал себя в этом кабинете то ли вовсе не нужным, то ли каким-то сдерживающим буфером, а сам остановился на пороге и, сладко улыбнувшись, произнес:
— Чудесный кабинет.
Миронов и Сеня вышли на улицу. Если бы кто-то сейчас сфотографировал пейзаж, окружающий детский дом, то для распечатки фотографии вполне хватило бы черно-белого принтера — таким серым и унылым был этот день, только местами расположившиеся на земле островки снега добавляли сиротливой белизны в пейзаж.
— Вот ведь странно, — заметил Арсений, — вроде приятный человек, ничего дурного не скажешь, а после разговора аж руки с мылом хочется помыть.