Прошел почти что месяц, и у Фаины вылилось наружу то, что ничего в Фаину правильно не залилось.
Елизавета расстроилась и заплакала.
Фаина тоже заплакала.
И Серковский заплакал, потому что Елизавета сказала, что теперь Серковский будет без отдыха и без комитета. Серковский очень скучал по комитету, тем более по гужевому вопросу.
Душевная подушечка думка так и не узнала полной мерой живота Елизаветы.
На четвертый месяц Елизавета решила, что надо пропустить у Фаины годик. Тем более тогда настанет новый век, и никто в городе не вспомнит, сколько годов было Елизавете перед нулями. Из науки известно, что нули все на свете списывают.
* * *
Фаина сильно заобижалась на себя, что у Фаины не получилось залиться ребеночком.
Фаине каждую ночь заснился сон.
В фаинскую комнату приходит горб Елизаветы и тихонечко просится прилечь рядышком.
Фаина скидывает с себя стеганое монашками малиновое одеяло, а горб ложится сразу с двух фаинских боков — слева и справа тоже.
Фаина каждую ночь просила горб Елизаветы для удобства и спокойствия горба прилечь целиком посередине, на живот Фаины.
Горб сердечно благодарил Фаину и не ложился, а еще теснее умащивался там и там под самые ребра Фаины и начинал болеть до самых фаинских печенок.
Утром после горбатых снов у Фаины было горько во рту по самые зубы.
Фаина заедала горькое от горба сладким, которое от леденцов.
А не заедалось.
Еще Фаина сильно переживала, что вечером надо было спускаться на еду в столовую комнату, что надо было пить какао, а не компот без понятия.
Фаина начала сильно скучать по беспонятию, которое с компотом заливалось через рот в самую голову и завивалось в голове веревочкой до наиблестящих блесток.
От всего этого Фаина решила больше не обижаться на саму себя, а обижаться на Елизавету с Серковским за напрасные обманы надежды со всех на свете боков.
Фаина уже не тянулась ни к лицу Елизаветы, ни к горбу, ни тем более к Серковскому с носом.
Тянулась теперь Фаина только к Корилопсису. Тем более у Корилопсиса не было никакого на свете горба, а нос с усами был.
А так — все в доме жили хорошо.
* * *
Еще когда Елизавета нанимала Фаине учителей, она не наняла учителя по рисованию всего на свете.
Елизавета сама начала учить Фаину рисовать то и это.
Елизавета умела рисовать чашку и ромашку. А все на свете другое то и это Елизавета рисовать не умела.
Фаина научилась чашке с ромашкой, потому рисование взяло и закончилось через две недели.
* * *
С той чашки и ромашки прошло четыре года и получилось такое.
Летом Елизавета выпускала Фаину без никого гулять в сад за домом. В саду был забор, чтоб сад без никого не ушел на улицу.