Олег болезненно поморщился и, ничего не ответив, медленно направился к выходу из квартиры. За спиной он услышал голос белобрысого:
– Представляешь, я дверь открываю, а там этот покемон. И прет прямо на меня. Ну, я его дверью и припечатал.
– Теперь точно на покемона похож, – хихикнула Лариска.
Белобрысый, не сдерживаясь, в полный голос, захохотал. Потом смех его оборвался.
– Ох, мне в сортир надо. Так с вами и уделаться можно. Покемон…
Егор вышел на лестничную площадку. Дверь в квартиру тут же захлопнулась за его спиной. Тяжело опираясь на перила, Олег начал медленно спускаться по лестнице. Разбитый нос невыносимо болел, а дышать им было и вовсе невозможно. Похоже, придется ехать в травмпункт. Пусть проверят, вдруг перелом и надо вправлять носовую перегородку. Голова Олега немного кружилась, наверное, это тоже было последствием сильного удара, но самым досадным было не это. Больше всего Олегу досаждал смех. Не прекращающееся ни на мгновение ехидное Ларискино хихиканье и ее звенящий, насмешливый голос: «Ну точно на покемона похож».
– Ладно, Лариса, посмейся. – Олег остановился на лестничной площадке между третьим и вторым этажом и оглянулся. Дверь в квартиру Лариски была закрыта, никто не смотрел ему вслед, и все же он чувствовал на себе презрительный взгляд девушки, в которую еще час назад был без ума влюблен. – Я тебе этот смех тоже припомню. И белобрысику твоему заодно.
Переведя дух, Олег спустился по лестнице и вышел из подъезда. Тяжелая стальная дверь гулко захлопнулась. В подъезде стало тихо. Одна дверь безжалостно отбрасывала от себя злобное бормотание Олега, не знающего, куда ему пойти, и в нерешительности застывшего у подъезда, другая дверь заглушала Ларискины стоны, наполнявшие собой небольшую двухкомнатную квартиру на третьем этаже старенькой пятиэтажки. В отличие от Олега белобрысый прекрасно знал, что ему надо делать.
За три месяца до девятого сентября
Игорь Андреевич Фомин, как и положено человеку, отдавшему два десятка лет службе Родине, любил во всем порядок. Хотя с того времени, как он оставил службу в армии и начал строить карьеру госслужащего, прошло еще почти двадцать лет, жившая в сердце Фомина любовь к порядку нисколько не ослабела, наоборот, только усилилась, оставшись к шестидесяти годам единственной любовью Игоря Андреевича. Большей частью эта любовь была взаимной, поскольку Игорь Андреевич старался окружать себя людьми, соответствующими его представлениям о том, как этот самый порядок должен выглядеть, но иногда случались и досадные недоразумения. Вот и сейчас, проезжая под поднятым шлагбаумом, Фомин недовольно покосился на сидящего в сторожке охранника жилого комплекса. Охранник, то ли по причине необычайно жаркой погоды, то ли по недомыслию, которым часто грешат представители именно этой весьма распространенной профессии, позволил себе неслыханную, по мнению Игоря Андреевича, вольность – снял с головы форменную, украшенную логотипом охранного предприятия, бейсболку и лениво обмахивался ей словно веером.