— Но я говорю правду!
— Ты хочешь, чтобы она надела на тебя наручники? — спросил Марино, большим пальцем указав себе за спину, там стояла Реба.
— У вас нет никаких доказательств!
— У меня есть доказательства твоего мошенничества, — возвысил голос Марино. — Может, поговорим о тех поддельных рекомендациях, которые ты представил, чтобы док взяла тебя на работу?
На минуту Джо онемел. Но быстро обрел дар речи. На лице его появилось прежнее нагловатое выражение.
— Это надо еще доказать!
— Все эти письма написаны на бумаге с одинаковыми водяными знаками.
— Это ничего не доказывает. — Он поднялся, потирая ушибленное место. — Я намерен подать на тебя в суд.
— Отлично. В таком случае я могу еще разок тебе врезать. — Марино сжал и разжал кулак. Зрелище было эффектным. — Может быть, даже сломать тебе шею. Детектив Вагнер, вы ведь подтвердите, что я его не трогал?
— Конечно, — подала голос Реба. — Если не вы взяли ружье, тогда кто? С вами был кто-нибудь в тот день?
Джо задумался. В его глазах появилось какое-то странное выражение.
— Нет, — ответил он. — Никого.
Заключенные, склонные к самоубийству, находились под круглосуточным видеонаблюдением.
Одним из таких был Бэзил Дженрет. Охранники неотступно следили за ним — как он спит, ест, принимает душ и оправляется. Они видели, как он, повернувшись спиной к камере, снимает сексуальное напряжение на своей узкой стальной кровати.
Он представлял себе, как они потешаются над ним и что говорят, глядя в свои мониторы, и все рассказывают другим охранникам. Он это чувствовал — по их ухмылкам, когда они приносили ему еду или выводили на прогулку. Иногда они не удерживались от комментариев. Или изображали, как он онанирует, смеялись и колотили ему в дверь.
Бэзил сидел на кровати, глядя в камеру, вмонтированную в противоположную стену. Он листал журнал «Поля и реки» и думал о своей первой встрече с Бентоном Уэсли. Тогда он совершил ошибку, правдиво ответив на один из его вопросов.
— У вас когда-нибудь появлялось желание причинить вред себе или другим?
— Я уже причинял другим вред, значит, такое желание у меня появлялось.
— А о чем вы думаете, Бэзил? Вы можете сказать, какие образы возникают у вас в голове, когда вы собираетесь причинить вред другим людям?
— Я думаю о том, что привык делать. Когда я вижу женщину, то чувствую непреодолимое желание втолкнуть ее в мою полицейскую машину, вынуть револьвер и жетон и сказать, что она арестована. А если будет сопротивляться или хотя бы дотронется до дверцы, то я ее застрелю. Все они обычно подчинялись.