Я сел на кровать и уставился на бабулю.
— Ну что ты， сынок, ложись, ложись. Полежи немного, — говорила она. Не знаю почему, но бабуля как правило называл меня либо по имени, либо сынок. Внуком же почти никогда не называла.
Я встал и на ватных ногах подошел к зеркалу. Из зеркала на меня смотрел ребёнок. Всмотревшись в своё отражение, я понял — бесспорно это я. Это я, только очень молодой и смутно знакомый. Волосы над верхней губой — усы, только начали чернеть. Густые тёмные волосы на голове с причёской а-ля — «Beatles». Ровный нос, ещё не сломанный в драке. Карие глаза. В общем, обычный русский парень с обычной русской внешностью.
Обернулся на бабушку, которая смотрела на меня во все глаза и что-то прочитала.
— Саша, Саша, ложись. Что ты молчишь? Что ты молчишь, Саша? Ты можешь дышать? Что это было, Саша? Нужно немедленно к врачу. Нужно бежать звонить в скорую. Саша… — беспокоилась она.
И ещё, и ещё… Я лёг…
— Всё нормально， бабуль, не волнуйся.
— Ой, Саша, у тебя что, горло заболело? Какой у тебя грубый голос. Давай сейчас горячее молоко сделаю.
— Нет， не болит. Всё хорошо. Не волнуйся, — успокаивал я как мог. Муть в глазах практически исчезла, в ушах перестало звенеть, и они стали нормально слышать.
Ух… Вот это накрыло. Всё. Вроде нормально. Отошёл. И хорошо, что отошел, в смысле, всё нормально, отошёл, а не отошёл, к примеру, в смысле, в мир иной.
— Бабуль! Всё! Успокойся, — сказал я и вновь встал на ноги. — Всё хорошо…
Я встал с кровати и прошел из сеней, где лежал, в большую комнату. Посмотрел на стену. Там висел отрывной календарь. К чему-то подобному я уже приготовился, но всё же…
Посмотрев на календарь, я впал в ступор.
— Ба, — обратился подросток к стоявшей рядом бабушке, — скажи пожалуйста, сегодня какое число?
— 26 июля. А ты что， забыл?
— А год 1977 от Рождества Христова? — спросил я уже всё поняв.
— Да-да. 1977 от Рождества… — тоже впала в ступор бабушка. — А ты что?.. Забыл? — забеспокоилась она.
— Нет. Всё нормально. Это я так — шучу… Просто я вспомнил тут кое-что что… — попытался весело отшутится я, но весёлости в голосе не было… — Я тут вспомнил… Подумал и понял…
Так ведь, наверное, и деревенские ребята живы!.. И… И мама… Мама жива!.. Мама!.. О Господи! Так ведь и Оля, жена моя погибшая, наверное, тоже жива… правда ей сейчас всего два годика, но всё равно — жива!..
Меня прошиб пот, и это не скрылось от глаз бабушки.