— Мне паковать вещи? — уточнил я. Сержант ожгла меня яростным взглядом.
— Нет! Полковник сделал мне выговор. И приказал извиниться.
— Оу, — сочувственно брякнул я. Майя опустила голову, тяжело задышала.
— Прошу прощения, кадет Костров.
— Принимаю, — отмахнулся я. — И ты меня прости.
Она удивлённо вскинулась.
— За что?
— За то, что был резок с тобой.
Она лишь тихо фыркнула и отвернулась, но каким-то чувством я понял, что отношения между нами потеплели на пару градусов. Банальная вежливость творит чудеса.
Через полчаса, как и сказала Настя, прозвучал сигнал к ужину. Я поднялся и последовал за соседками, держась, впрочем, чуть позади. Не хотелось лишний раз нервировать Майю.
Пока шли в столовую, обдумывал столь неожиданное соседство. Это шутка полковника, или у них действительно не нашлось больше мест? Проживание с двумя юными и невероятно красивыми девушками — не то, что располагает к продуктивному обучению. Впрочем, ладно, чего загадывать? Поживём — увидим.
Столовая мне понравилась. В ней могло бы поместиться полстадиона, и ещё осталась бы парочка мест. Учитывая, что не ел я шут знает сколько, всё, что было на моём разносе, исчезло во рту со скоростью взлетающего истребителя. Поглотав, я неспешно потягивал чай, глядя на вытянувшиеся от удивления лица девушек.
Они, впрочем, промолчали, не став комментировать. Я же осмотрелся. Вокруг сидели преимущественно молодые ребята, в возрасте от шестнадцати до двадцати лет. На их фоне я чувствовал себя намного старше, к тому же, выделялся ещё и своей потрёпанной одеждой. Местную форму мне выдавать не спешили, надо бы переговорить завтра с кем-нибудь из вышестоящих.
Обратный путь до кубрика проделали молча, так же молча девчонки пошли в душ, а я устроился за столом. Взял с полки лист бумаги, карандаш, и принялся рисовать. Рисование помогало собраться с мыслями, обдумать события последних суток и понять, куда двигаться дальше.
В левом верхнем углу я изобразил лежащую на берегу мёртвую девушку. Ту самую, чей отец теперь всеми силами стремится добраться до меня и превратить мою жизнь в ад. Не знаю, кто убил её, но точно не я. Даже под действием алкоголя мне не нанести такие ужасные раны.
По центру — Лёха, выходящий из портала. Он помог мне там, на побережье. Телепортировал к себе домой.
Правее возник спорткар, искореженный, каким он остался лежать на проспекте, где в нас врезался грузовик. Лёха умер — впервые на моих глазах, меня же, потерявшего сознание от болевого шока, забрали люди из департамента.
Следующим на листе появился человек с допроса. Суровый мужик, что и сказать. Дайте мне биту, я бы ему морду изукрасил так, чтоб мама родная не узнала. До сих пор всё болит, зараза!