— Через сколько?
— Четыре минуты.
— Зар, это Царь. Орудие заблокировано, пытаемся восстановить доступ.
— Понял. Мы почти у реактора. Ориентировочно... шесть минут, — сказал он бесстрастным голосом.
— Нет у нас шести минут, выстрел будет через четыре, — ответил, и без того понимая, что нет нужды повторять.
Я взглянул на Дейла. Но тот лишь покачал головой:
— Они выставили таймер и отрубили управление. Совсем. Мы даже ствол подвинуть не сможем.
— Подвинуть? Хм... — замер, пораженный безумной идеей.
«Сай!»
— Я здесь.
— Бери всех стражей и попытайтесь сдвинуть икара вручную. Как понял?
— Понял, выполняем.
— Думаешь справятся? — спросил Филин.
— У них нет выбора. Теперь дело за нами, мы не можем повлиять на момент выстрела, но можем его ослабить. Что с системой охлаждения?
— Сейчас, — повернулся он к пульту, а за спиной раздалось характерное шипение. Секунду спустя сквозь дверь пробился язычок плазменного резака. — Две минуты, — сказал Филин.
— Постараюсь, — ответил, прикидывая, что можно использовать для укрытия и как испортить жизнь врагу.
— Царь, нас теснят, отступаем, — вышел на связь Демон.
— Принял. Мы почти закончили, уходите.
— Понял.
Говорят, в критические моменты перед глазами проносится жизнь. Иногда вся, иногда лишь избранные моменты. Мысли разные приходят, дела несделанные вспоминаются. Переосмысление там разное. Может у кого-то и так, я же лишь следил за ползущим огоньком плазменного резака и все. Просто следил и даже не пытался что-то там отсчитывать. Скорее уж такое отрешенное состояние было. Не покой, но спокойствие.
Бах — фрагмент двери вылетает, а следом за ним летит граната. Дзинь — бьется она об пол. Тук-тук-тук, скачет ребристый шарик в мою сторону. «На», — выдыхаю, отправляя аналогичный подарочек врагу. Тут же приседаю и выставляю щит.
Взрыв, а за ним еще один. Нажимаю на спусковой крючок и даю очередь на весь магазин. Не столько убить или ранить, сколько просто не пустить. Остановить потоком пуль. Отбросить физически. Результат так себе. Враг лезет вперед, презрев инстинкт самосохранения. «Зомби», — мысленно матерюсь и, не обращая внимания на стремительно тускнеющий щит, бросаю гранаты.
Резкая боль в груди, толчок, падаю, в ушах шумит море, в разуме что-то звенит, картинка плывет перед глазами, но резкий укол в затылок приводит в чувство. Вот только боль лишь усилилась. Показалось, что сердце рвётся на части. Новая порция боевой химии, но глаза продолжают слезиться, боль становиться невыносимой. Так не должно быть. Этим коктейлем и мертвого поднять можно, но я ничего не мог сделать.