Вся работа легла на плечи дюжины крепких парней в черной форме. Они составляли городскую полицию, и на другой день под руководством своего начальника-майора, толстяка с красным одутловатым лицом, брали по списку, составленному врачом, зараженных сомнамбулизмом. Нет-нет, это не было арестом, и речь, конечно, не шла о тюрьме, боже мой, конечно, нет, это даже и принудительным лечением назвать было нельзя, потому что никакого лечения не предвиделось. Лунатиков просто отвозили в пустевшие лачуги рыбацкого поселка. Случилось все так, как и предлагал мордатый ночной сторож. Он же был единственным, кто оказал сопротивление, бросившись на майора с кулаками. Но его быстро скрутили. Две полицейские машины со встроенным внутри решетчатым отсеком с раннего утра сновали по городу и, ссылаясь на вчерашнее обращение мэра, вытаскивали сомнамбул из постели. Толпившимся вокруг родственникам полицейские объясняли, что у них приказ, и с наигранной улыбкой, прилипшей к их скуластым лицам, повторяли слова городского главы: «Все будет хорошо». Некоторые полицейские, давно знавшие семьи зараженных, извинялись за вынужденное вторжение. «Не волнуйтесь, — успокаивая родню, смущенно кивали они в сторону больных, — под наблюдением врача им там будет лучше». Родственники плакали, но согласно качали головой. Нечего и говорить, они проявили сознательность, эти родственники. Взрослые дети провожали родителей до машины, помогая забраться, поддерживали их, в то время как полицейские, скрежеща ключом, словно отмычкой, открывали решетку внутри. Потом дверь оглушительно захлопывалась, а дети все не уходили, вдыхая медленно плывшие на холоде выхлопные газы, смотрели вслед, пока автомобиль не скрывался за поворотом. Чету Варгиных, Второго и Третьего, повезли вместе на одной машине. Они нежно обнялись на жестком сиденье и ни разу не обернулись на детей. Такое невнимание, говорившее, возможно, об отсутствии любви, дети объяснили слабоумием, которое развивал лунатизм. Дверь к Первому пришлось ломать, его вытащили под руки пьяного и сонного, отволокли по снегу, оставляя две борозды от сапог, в которых он спал, и бросили на заднее сиденье, где с мрачной ухмылкой уже спал мордатый сторож. Заселяли больных как попало, по трое-четверо в домик. Больше те не вмещали. Со стороны все выглядело как заезд в коттеджный пансионат на берегу моря. Только срочно вызванная бригада плотников, вбивая колья в мерзлую землю, зачем-то возводила вокруг высокий забор. К вечеру он был готов, глухой, с плотно подогнанными досками, а в его единственных воротах разместился контрольно-пропускной пункт. Вся операция была проведена по-военному быстро и слаженно. Как и обещал городской глава, обошлось без возмущений, все прошло на редкость спокойно. Горожане осознали необходимость совершенного.