– Дядюшка радости – это вино?
– Оно самое. Впрочем, тут есть ещё и персиковый настой, если вино тебе не по душе.
– Ну, почему же, – я тоже села на приготовленную подушку. – Если знать меру, то почему бы и нет.
– Так тебе какого? Рисового, сливового?
Разлила она, разумеется, не сама – для такого дела имеется прислуга. А вот обычай чокаться здесь был известен.
– Сестра, а можно тебя спросить кое о чём?
– Конечно. О чём?
– Что такое лодка под зелёным парусом?
– О, – хихикнула Кадж. – Это заведение, о котором приличным женщинам, вроде нас с тобой, и заговаривать-то не стоит.
– Ясно…
– Просто особы определённого сорта любят кататься с мужчинами на лодках и назначать свидания на баржах – за них не надо платить налог, как на дом и землю. Ну а зелёный – цвет весны, роста. Весенний ветер несёт любовь… А почему ты спросила?
– Да так, слышала от кого-то, но не очень поняла, что это значит.
– Уж не от его ли высочества? – проницательно спросила Кадж, и я слегка смутилась. – Кстати, сестра никогда не рассказывает, о чём вы с ним беседуете так долго.
– Мы читаем книги.
– Правда? – изумилась она.
– Угу. Он помогает мне учить иероглифы.
Внизу раздался звон колокола – здесь у них не было языков, в колокола били молотками или колотушками. Шум внизу мгновенно утих.
– Его величество прибыл, – прямо-таки благоговейно прошептала Кадж.
Мы прильнули к циновкам-жалюзи. Снизу слышался тонкий голос, видимо, принадлежавший евнуху, который прямо-таки выпевал порядок поклонов. На главную трибуну вливалась речка приближённых, возглавляемая стариком в золотом халате с длинным шлейфом, что несли два молоденьких евнуха. Третий держал над головой его величества такой же золотой зонт. Императрица двигалась сильно сзади и села ниже. С другой стороны пристроилась Мекси-Цу, ещё три дамы расселись вокруг.
– Благородная супруга, – шёпотом указывала мне Кадж. – Добродетельная супруга… Талантливая супруга…
Я кивала, хотя уже видела их всех в бытность свою комнатной девушкой при императрице, о чём Кадж, вероятно, забыла. Лиц своих дамы, что характерно, не скрывали. Впрочем, на больших пирах их тоже никто не прячет.
– Гляди, ван Лэй!
– Императорский шурин? А ещё кого-нибудь из придворных ты знаешь?
– Знаю. Вон командующий Инь, отец сестры Кольхог. А вон министр Лао…
Она назвала ещё несколько имён. Тем временем колокол прозвонил ещё раз, распахнулись ворота между трибун, и на поле попарно выехали двенадцать всадников. На них были коричневые и зелёные кожаные доспехи, не похожие на боевые, зато чем-то напомнившие мне хоккейную форму. Во всяком случае, наколенников у боевых доспехов я не видела. Похоже, здесь всё же технике безопасности во время спортивных состязаний уделяют больше внимания, чем я до сих пор думала. Между тем всадники выстроились перед главной трибуной, поклонились с сёдел, император благосклонно кивнул, и участники состязания, разделившись на две команды, разъехались по разным сторонам поля. Та команда, что была в коричневом, оказалась прямо под нашей трибуной, и возглавлявший её всадник поднял голову, повернувшись в нашу сторону и приветственно махнул рукой. И только тут я его узнала.