Посланец из Восточного дворца явился к вечеру, когда я под присмотром наставницы Тэн упражнялась на пипе. Если честно, я давно уже делала все музыкальные упражнения на «отвали»: всё равно играть перед кем-то, кроме наставницы, мне так и не довелось, и я изрядно сомневалась, что доведётся. Из-за чего мне то и дело от неё влетало, спасибо хоть не палками. Однако слышать, что музыка – чуть ли не единственный способ покорить сердце мужчины, и что если я так и не смогу порадовать господина, то утрачу его благосклонность, мне было откровенно смешно. А теперь так и вовсе не задевало.
– Его высочество желает видеть наложницу Тальо, – в дверях возник один из евнухов.
– О, – наставница быстро поправила одеяние, словно это её, а не меня, звали к принцу. – Возьми с собой пипу. Хотя нет, ты ещё не готова. Всё ещё не готова!
– Ну, раз не готова… – я повернулась к евнуху. – Передай его высочеству, что наложница Тальо плохо себя чувствует и не может прийти на его милостивый зов.
– Что? – непонимающе переспросил тот. Наставница Тэн тихо ахнула.
– Мне повторить? Прекрасно. Наложница Тальо плохо себя чувствует и прийти не может.
– Так и передать? – тупо переспросил евнух.
– Так и передай. Со всеми прикрасами, с которыми тебе заблагорассудится, – зачем-то добавила я, вспомнив классику. – Или нет! Лучше скажи, что наложница Тальо собирает вещи, очень этим занята и потому не придёт.
– Но… – глаза евнуха округлились так, как не всякому европейцу под силу. – Но… Я не могу передать такое!
– Тогда придумай что-нибудь сам. Ну, иди!
– Наложница…
– Иди же! – прикрикнула я. Евнух помотал головой и выскочил вон.
– Ты сошла с ума! – наставница рывком поднялась.
– Возможно, – я задумчиво провела по струнам. Теперь Тайрен либо озлится на меня окончательно, либо… Либо что?
– Ты сама мостишь себе путь к собственной гибели! Думаешь, что если ты помогаешь его высочеству переменять одежды, так тебе уже всё дозволено? Но если уж тебе угодно бросить жемчужину во мрак, то я не собираюсь стоять рядом и ждать, пока тебя засосёт! – и наставница Тэн промаршировала к двери, всем своим видом показывая возмущение.
Когда дверь за ней закрылась, я хмыкнула. Потом зачем-то проиграла начатую пьесу до конца. Откровенно говоря, и впрямь получалось не очень. Зато теперь на меня никто не глазел, ничего не требовал, не слушал и не вздыхал над ухом. Честно, я успела устать даже от Усин. Эх, запереться бы в этой комнате на веки вечные!
А когда я всё-таки собралась выйти, за дверью меня уже ждала целая делегация. Слухи в Восточном дворце и правда распространялись со скоростью пожара.