Озираюсь по сторонам – снова повезло, никого. Подбираю шапку, цепляю Аста за рукав.
– Ну что, пошли?
– Погоди!
Он подаётся назад, сбрасывает мою руку.
– Не хочешь объяснить, что всё это значит? Раскопки, придурок с ножом… он что, специально тебя выслеживал?
… молодец, парень, соображаешь…
– Слушай, не знаю, как ты, а я уже задубел. Вот и руки…
Показываю ободранные кисти.
– Давай вернёмся в санаторий, согреемся, приведём себя в порядок, и обещаю, всё тебе расскажу. А пока – ноги в руки и шагом марш, пока до смерти не простудились!
На часах – половина второго ночи, и завтра с утра автобус отвезёт наш дружный коллектив в Москву. Притомившиеся куролесить сценические фехтовальщики и фехтовальщицы давно спят по своим и чужим номерам. Ну, или не спят, это уж как кому повезло… Мы с Серёгой обитаем в двухместном номере, так что лишних ушей можно не опасаться. Но всё равно – говорим вполголоса, почти шёпотом.
… а если нас найдут? Милиция, в смысле? Они же будут расследовать убийство?
– Будут, конечно. Но, во-первых, это случится далеко не сразу. Видел, как мело? Пока снег не стает, тело не найдут, разве что случайно повезёт. У них даже термин есть на такой вот случай: «подснежники», трупы, обнаруженные по весне, при таянии снегов. А когда найдут – то убийцу станут шукать среди местных гопников и алкашей, а их тут, поверь, предостаточно. Рана-то вполне характерная – типичный удар тупым твёрдым предметом, вроде кастета или, скажем, молотка. И о каких-то там студентах, живших в санатории неподалёку, к тому времени давно и прочно забудут – мало ли кто там отдыхал? Так что, появится у местных Аниськиных ещё один глухарь – ну так дело привычное, переживут…
Мы с альтер эго старательно тянем время. Аст, наоборот, ждёт. Смолчать нельзя – слишком сильно потрясение, да и соображения элементарной справедливости отметать не стоит: «во что ты меня втянул»? загадочная вечерняя прогулка с раскопками на заснеженном совхозном дворе, внезапно обернувшаяся нападением неведомого психа с ножом. И не просто нападением – самым настоящим убийством, пусть и совершённом при очевидной самообороне. А тут ещё и это…
Проржавевшая коробка из-под печенья. Надписей не различить, краска облупилась, на крышке – вмятина от удара погибшей на боевом посту «Белки». У Серёги перочинного ножа не нашлось, крышку пришлось отколупывать сначала ногтями, потом ключом от номера, а когда и из этого ничего не вышло – черенком чайной ложечки.
Содержимое захоронки высыпано на стол, где и пребывает в художественном беспорядке, живо напоминая сцену из боевика: бандиты после налёта делят награбленное. Пять пачек купюр в банковской упаковке – пять, десять, две по двадцать пять, и одна – по сто рублей. В сумме – шестнадцать тысяч пятьсот рублей. В пересчёте на нынешние советские цены на столе сейчас лежат «Волга» и ВАЗовская «двойка».