— Все непонятнее и непонятнее. — Нея задумчиво оглядела бесчувственного охотника.
Крепкий с виду мужчина сейчас почти полностью был замотан в бинты и, несмотря на тихое дыхание, казался неживым. Лейтенанту очень хотелось встряхнуть его так, чтобы тот очнулся и ответил на вопросы. Очень жестоко по отношению к раненому, но Нее надоело ничего не понимать и не знать.
— Я бы предположил, что кто-то из соседей оборотень, — сказал ведьмак.
— Их не существует.
— Знаю, но других вариантов нет. Ноги были человеческие, в сапогах, а руки звериные, с когтями, — пояснил Эзра. — Какой-нибудь сосед разозлился, преобразился и избил.
Нея в упор посмотрела на ведьмака и поняла, что он говорит несерьезно.
Если пойдет слух об оборотнях, ее солдаты действительно испугаются. Уж слишком простой народ любит списывать что-то непонятное на вымышленных духов и животных.
— Фарун, когда вернемся, я хотела бы видеть ваш табель успеваемости, — сказала Нея, когда ведьмак шептал заговор над затягивающейся на глазах раной.
— Зачем? — удивился он и дернул рукой.
— Мне нужно знать, какие предметы вы изучали в Высшей школе, тогда я смогу определиться с вашими обязанностями. А когда вернется комендант, он уже четко объяснит, где и что вы должны делать. Но на первое время мне нужно знать обо всем, что вы умеете, — терпеливо ответила Нея.
— Ладно, — согласился он. — Но обычно хватает характеристики. Там должно быть написано о сильных сторонах выпускника. Я вам ее предоставлял.
— А вы сами ее читали?
Эзра поджал губы и сосредоточился на бинтах.
Не читал, поняла Нея и поэтому процитировала:
— «Неплохой зельевар». — Эзра удивленно вскинул голову и посмотрел на лейтенанта. — Так там написано.
— И все?.. Очень в духе этой ведьмы Тэрволин, — пробормотал он и сильно дернул бинт, заматывая ногу раненого.
Вроде бы неглубокая царапина чуть ниже перебинтованного колена вдруг разошлась и наполнилась кровью. Нея как раз собиралась предупредить, но ведьмак уже побледнел. Его зеленые глаза почти остекленели и…
— Ой… — едва слышно сказал Эзра и приложился лбом о край столешницы.
Тело ведьмака второй раз за вечер шлепнулось на пол. А Нея тяжело вздохнула.
Да, этот день у лейтенанта не задался, а уж вечер особенно. Потому большие и светлые надежды Нея оставила на утро.
* * *
Но и оно началось сикось-накось. С прижавшегося сзади Милкота. Ночью он подлез и без зазрения совести разместил свою лапищу на лейтенантской груди. По мнению Харт, никакого удовольствия такая поза никому не доставляла.
Тулуп полностью скрывал ее тело, а спать в верхней, далеко не мягкой одежде обнявшись могут только отчаянные романтики или идиоты. И сержанта Милкота Нея никогда не считала романтичным.