Зная, что ни одна мать не удовлетворится таким коротким объяснением, Хелен призналась, что Линкольн в Южном Девоне связался с чем-то незаконным, и ограничилась этим, добавив, что жуткая статуэтка женщины с песьей головой, которую прислали Вальде, тоже связана с историей Линкольна. Кто бы ни прислал ее, этим он предупреждал Хелен, чтобы перестала расследовать последнюю неделю в жизни брата. Люди, которым он помешал в Девоне, теперь мешали ей.
К счастью, потрясение и неверие матери помешали ей задавать Хелен дальнейшие вопросы. Хелен заставила ее пообещать, что мать заберет Вальду к себе в квартиру и что не будет открывать дверь никому, кроме полицейских, показавших документы. Сказав еще, что этим утром к ней и Вальде заглянет местная полиция, Хелен прервала звонок, пока могла.
С того самого момента, как она пришла в себя, мысль о том, что Линкольн, возможно, подвергся той же участи, что и его сестра – что его выбросили в море тонуть, – приводила Хелен в ярость, и ярость эта давала куда больше сил, чем отдых на больничной койке, вливавший жизнь обратно слабой струйкой. Хелен прекрасно представляла себе страдания, которые Линкольн перенес перед тем, как утонуть.
Но тела не нашли, так что версия об утоплении Линкольна выглядела не совсем правдоподобно. Рано или поздно утопленников обычно вылавливают, сказал доктор. Насколько Хелен запомнила, разговор в лодке в основном шел про какую-то «красноту», как говорили трое. Один из них сказал, что Линкольна «отдали красноте», и свиномордый рулевой угрожал человеку по имени Фил этой же «краснотой». Но это слово для полицейских у кровати Хелен не имело никакого смысла.
Хелен также настаивала, что трое, покусившиеся на ее жизнь, действовали по чьему-то приказу – один из них говорил о какой-то «ведунье». Констебли на это постарались не улыбнуться.
В девять часов полицейские подтвердили, что машину и некоторые вещи Хелен нашли в бухте близ Плимута: обувь и рюкзак оставили на берегу. Хелен была уверена – это для того, чтобы ее исчезновение походило на самоубийство, – и сказала полиции то же самое. Но очевидным это оказалось только для нее.
К отчаянию Хелен, в этот момент офицеры заподозрили, что она оказалась в воде по собственной воле и все выдумала, – их выдали глаза. Морское течение также опровергало ее рассказ: из бухты у Плимута оно действительно рано или поздно могло вынести Хелен к тому месту, где ее, измученную, замерзшую, едва в сознании, выловили рыбаки. Течение проходило вдоль береговой линии, и те, кто тонул чуть севернее Брикбера, могли всплыть даже в Дорсете.