Я начал писать эту книгу ближе к концу 2016 года, во время съемок «Ритуала» в Румынии. К тому времени я уже больше двух лет гулял по юго-западной прибрежной тропе, плавал в бухтах и у пляжей рядом с домом и исследовал великолепные эстуарии и долины – combes, как их здесь называют. Когда в августе 2018-го я сказал «ну все, хватит» и сдал окончательный вариант этой книги, я прошел пешком расстояние от Топшэма близ Эксетера до Ист-Прола в Саут-Хэмсе, стал плавать дольше и дальше от берега, катался на каяке вдоль побережья Торбея и по реке Дарт – из моря глубоко внутрь острова. Я очень много времени провожу на природе, и постоянные, мгновенные, радикальные перемены пейзажа, его флоры и фауны, а также геологической структуры никогда не перестают меня удивлять: в пределах менее десятка километров можно из субтропиков перейти к суровым вулканам. Прежде чем попытаться описать все это, нарисовать словами, я сделал сотни фотографий и тщательно изучал освещение, атмосферные помехи, побережье, долины, рощи, открытые равнины, небо, обрывы, пещеры и фермы. Попытка, признаю, оказалась слабой, но эта книга – официальное начало воссоздания определенного пейзажа. Если вы решите посетить Брикбер, Диллмут или любое место между этими двумя бухтами, вы не найдете их на карте – только в моем воображении и этом романе. Я создал их по мотивам мест, которые исследовал четыре года.
Однажды я сказал: «Эврика», – и ощутил потребность живо запечатлеть место, где живу, и долгий ход времени, сформировавший местный пейзаж. Это произошло под землей, в Кентской пещере, Торки, в конце 2015 года. Я оказался под землей во время экскурсии с гидом; до тех пор я просто ходил вокруг точно завороженный, разглядывал деревья, скалы, любовался цветом воды и читал таблички Геопарка со сведениями об окаменелостях, геологической структуре, переменах, которым Девон подвергался за сотни миллионов лет. Мое воображение растянулось до горизонта, по всем этим просторам, далеко назад во времени, однако вдохновение отказывалось принимать форму и выдавать что-то, кроме пары рассказов, в которых я изложил многое из атаковавшего мои органы чувств на природе. У меня не было конкретного образа, пригодного для хоррора, хотя само время и внезапное ощущение собственной незначительности посреди просторного ландшафта или перед огромным водным массивом, бывает, пробуждают чистый, высочайшей пробы ужас, смешанный с восхищением. Но, чтобы растянуть это на целый роман, мне требовалось нечто привязанное к месту, конкретное, более осязаемое; своего рода метафора для времени, для наших истоков и неподвластных уму периодов до того, как мы начали ходить прямо и систематически очищать планету от мегафауны и флоры.