За забором — тишина. Ну да, сам бы попробовал в их положении в переговоры вступить. На удачу. Вдруг огрызающийся свинцом дурачок поверит? Подаст голос, обозначит своё местоположение. Тут его и... Почему нет? Что эти люди теряют? Ровным счётом ничего, попытка не пытка. Я знаю, что я здесь, они знают. Все знают.
Не разойтись нам. На мне двое их товарищей. Не простят...
А переговорщик не успокаивался:
— Давай по-хорошему! Сдавайся! Иначе штурманём — мало не покажется! Не уйти ведь тебе отсюда, сам себя запер!
Тут он прав. С трёх сторон хода нет, с четвёртой, по воде – разве что бегом побежать, копируя одного еврея, жившего две тысячи лет назад. Только куда мне до него?
Зато можно повоевать. Этим, снаружи, тоже страшно. Никто в герои записываться и в лобовую атаку на меня переть не спешит. Время тянут, наверняка или подмогу ждут, или перегруппировываются для нового витка наших разборок. Вряд ли их там много, иначе устроили бы из забора дуршлаг, а из меня – фаршированную несъедобным дичь.
Голос от увещеваний перешёл к угрозам:
– Мы же тебя на ремни порежем, если нормальную речь не понимаешь! Ты чё, сука, думаешь?..
Дальше я его уже не слушал. Не отрывая взгляда от дырок в профнастиле (не мелькнёт ли там чей-нибудь любопытный взгляд), из положения лёжа встал на четвереньки. Где-то тут калаш валяться должен. Не мог я его далеко зашвырнуть, когда к подъёму Зюзи готовился.
Повертел головой – точно! Вон он, голубчик! В паре метров, почти рукой подать, лежит, скучает. Второй Орсис, забракованный мною по причине новизны, виднелся несколько подальше — на самой границе пляжа и травы. Стволом вверх, на мешке с одеждой. Надо было его брать. Нет же, поумничать решил... а оно вон как вышло.
Всё! Нужно о чудо-винтовке забыть! Сейчас она от меня — как Луна от Земли. И далека, и заманчива, и путь к ней труден и опасен. Если попробую добраться — на открытом месте окажусь, со всеми вытекающими.
Пару раз глубоко вздохнул. Ходу!
Не помня себя вскочил, подхватив тяжёленький сидор за горловину, бросился к автомату. На бегу подцепил его за ремень и, развернувшись, со всех ног помчался к большому дому.
Два выстрела, опять вслепую, однако все рядом. Потом ещё два. С противоположной стороны кто-то заорал:
– К вам побежал!
Похоже, имелась в заборе щёлочка. Плохонькая, иначе давно бы положили меня, но имелась.
Окрик придал сил, заставляя ускориться ещё больше. «Пока бегу – живой!» — заевшей пластинкой крутилось в голове. Промелькнули домики; подошвы сапог, казалось, дымились от скорости и бухали при каждом соприкосновении с землёй турецким барабаном; дыхание спёрло.