Итак, я снова покинула Москву. Правда, не в особенно радужном настроении, беспокоясь больше не о работе, а своём «интересном» положении. Татьяна сдержала своё слово, и не успели мы поселиться в гостинице, всё той же «Московской», как она, вооружившись записной книжкой, обзвонила своих знакомых - и встреча была назначена на тот же вечер у друзей.
Сразу по приезде мы побывали на «Ленфильме», удивительно быстро оформили бумаги на прокат костюмов и даже успели отложить их в складских секциях. И всё это с деятельной помощью прикреплённого к нашей картине местного зам. директора Юры Голынчика. Он же заверил Татьяну, что все дела будут закончены назавтра и остальное время мы будем совершенно свободны. У Тани были свои дела и друзья в Ленинграде, и она собиралась заняться ими, предупредив меня, что и жить она будет в другом месте. А на всякий «пожарный» оставила телефон: чтоб я ей сообщила, когда надо будет прийти на студию для примерки костюмов или, если я справлюсь без неё, что предпочтительней, вообще уезжать.
В тот же вечер мы отправились к её друзьям на обещанную встречу. Татьянины знакомые решили совместить приятное с полезным, и к нашему приходу уже собралась тёплая компания, стол был накрыт, и музыка играла. Тот, кого я с нетерпением ждала, пришел позже, когда мои нервы были уже на пределе: я ждала почему-то солидного напыщенного дядьку, который с укоризной, сквозь зубы, нехотя меня выслушает, а потом, объяснив всю сложность вопроса, неопределённо пообещает содействие. Как же приятно я была удивлена, когда мне представили высокого мужчину лет двадцати семи, крепко при знакомстве пожавшего мне руку. Крепкое рукопожатие меня сразу располагает к человеку, а вялая рука действует отталкивающе.
- А вот та самая девушка Лена, - представила меня хозяйка, из чего я радостно заключила, что он уже в курсе дела.
Дима Загранцев поразил меня своим цветущим видом по сравнению со всеми нами, ещё бледными и вялыми после зимы. Он был обладателем загорелой и удивительно гладкой кожи. Мускулы выпирали под тканью модной светлой водолазки, а на широкой твёрдой шее покоилась небольшая аристократическая головка. Как позже я узнала из разговора, он занимался культуризмом, что было в те времена большой редкостью и происходило почти подпольно. Я, видимо, тоже ему понравилась, и, несмотря на моё положение, он уделял мне повышенное внимание, весь вечер танцуя только со мной. Назавтра Загранцев предложил пойти с ним на соревнования культуристов (теперь это называется бодибилдингом). Перед этим он клятвенно заверил, что вопрос мой решится безусловно положительно дня через три. Вечером следующего дня мы с ним действительно отправились в какой-то клуб, спрятавшийся в полуподвале, где собрались любители этого вида спорта.