— Спасибо, господин директор! — дружно грянули борцы и поклонились. Я тоже заставил себя склонить голову.
А ведь, пожалуй, у директора тоже настали не лучшие времена. И он, небось, начал плохо спать по ночам, думая о том, как сложится его жизнь, если школу закроют, а его выгонят пинком под зад.
Директор Ган не был членом клана, он просто работал на клан. Работал, по сути, надсмотрщиком. Педагогический опыт в глаза не бросался, да и вряд ли он был. Строки в резюме: «наклонности садиста, умение вести себя, как полная мразь, возраст: 50+ лет» — вряд ли заинтересуют потенциальных работодателей. И почему-то я сомневался, что клан имеет обыкновение платить своим бывшим сотрудникам пенсию.
Так что — да, несомненно, Ган желал нам удачи. И даже мне. Да хоть чёрту лысому, лишь бы этот чёрт доказал новому главе клана, что школа Цюань заслуживает места под солнцем, а директор Ган — лучший руководитель, какого только можно представить.
Ворота закрылись за спиной директора. Мы молча полезли в автобус. Я вспомнил, что так толком и не попрощался с Яню. Не зашёл в кухню, к мастеру Куану. Девчонки с кухни, с которыми у меня были связаны отнюдь не самые плохие воспоминания… Не успел, не подумал. А теперь уже поздно. Теперь уже нет смысла обо всём этом думать.
Я сел на своё обычное место, у окна, рядом с Ронгом. Вейж устроился в хвосте. Автобус тронулся.
Путь предстоял неблизкий, и я прикрыл глаза. Покачивание салона, гул мотора усыпили меня, несмотря на гомон, который постепенно подняли борцы, обсуждая всё на свете, от прощальных слов директора и своего мнения о школе Цюань, до треволнений по поводу турнира. Я провалился в сон.
Это видение посещало меня уже раз сто. Оно являлось практически каждую ночь, и я не мог назвать его кошмаром. Скорее — напоминание о том, что здесь я — по собственному выбору.
Подвал торгового центра, открытая дверь, светящийся круг на полу, голос, монотонно читающий заклинание.
«Закрой рот, или выстрелю, — говорю я, целясь в спину стоящему в комнате человеку. — Брось книгу!»
Он медленно поворачивается ко мне. Больше его лицо не исчезает в слепящем свете. Память вернулась ко мне, я вижу лицо человека, который изуродовал мою жизнь, и палец дрожит на спусковом крючке.
Кузнецов.
Распространённая фамилия, неброская. Сколько я Кузнецовых знал… В одном только моём классе аж две Кузнецовых учились, причём, родственницами не были. Фамилия как фамилия. Только с некоторых пор меня от неё начало передёргивать.
Он был моим непосредственным начальником. Другом. Наставником. Человеком, которому я без колебаний мог доверить жизнь — свою, своих близких. И когда он попросил меня прийти на встречу в нерабочее время, я пошёл без колебаний, никому не сказав, куда и к кому. Он знал, что так будет.