- Каждый судит со своей колокольни, Лэни, а твоя мама знала обо мне только по рассказам моей жены. - Ее мама и не могла знать всю правду, потому что он не позволял себе плохо отзываться о Клариссе. Это шло бы вразрез с его понятиями о чести - выносить на общее обозрение свои семейные проблемы.
- И они... они предупреждали меня, что ты будешь обращаться со мной даже еще хуже, чем с ней, если заберешь меня к себе.
- И ты верила им?
Что-то в его грустном тоне, видимо, тронуло ее, потому что Мелани вдруг посмотрела на него с такой надеждой, что у него комок встал в горле.
Но она тут же передернула плечами и высвободила свои руки.
- Конечно, я верила им! - В ее глазах был вызов и гнев. - А почему бы мне не верить? Ты ведь украл у меня мое наследство!
Он взял ее за подбородок, нежно, но твердо, чтобы поглядеть ей прямо в глаза.
- Я клянусь тебе, Мелани, и Бог в том свидетель, что я никогда не брал у тебя ничего.
- Но они говорили, что ты присвоил мое наследство, забрав его для себя и своего брата, а меня оставил нищей.
- Я не делал ничего подобного.
- Ты имеешь в виду, что у меня все еще есть папино наследство?
Она посмотрела на него с такой радостью и надеждой, что у него не хватило духу сказать ей правду. Вместо этого Джастин отпустил ее подбородок и тихо сказал:
- Ты отнюдь не нищая.
Так или иначе, он о ней позаботится, и незачем Мелани знать, что отец ничего ей не оставил.
Мелани вскочила с места и начала ходить в волнении взад и вперед по комнате.
- Они все время твердили, что ты меня ненавидишь.
Джастин тоже поднялся.
- Ну почему бы я стал тебя ненавидеть?
- Потому что папа любил мою маму и меня больше, чем тебя и твоего брата. - Ее лицо стало грустным. - Мама говорила, что папа обожал ее.
Ее мать явно ввела Мелани в заблуждение насчет чувств, питаемых к ней их отцом, а возможно, и сама заблуждалась на этот счет, но это Джастин тоже решил держать при себе. Что же до его отца, то он не обращал внимания ни на кого из своих детей, если они не представляли для него какой-нибудь пользы.
- Я никогда не испытывал к тебе ненависти, Лэни, - мягко сказал Джастин. - Но ты вела себя так, как будто ненавидела меня.
- Я тебя боялась! Разве можно меня винить после всех рассказов моей мамы? А если ты изредка и виделся со мной, то был всегда таким суровым и молчаливым!
- Ты тоже не отличалась словоохотливостью, - напомнил он ей. - Я вообще не чувствую себя свободно с незнакомыми. Если честно, я не имел ни малейшего понятия, о чем можно говорить с девочкой школьного возраста.