Он достал из папки один из листков и показал его мне, впрочем, не соизволив дать в руки.
— Вот здесь показания свидетелей, из которых следует, что вы, гражданин Варченко, вместе со своим вокально-инструментальным ансамблем под названием «Гудок» неоднократно осуществляли музыкальное сопровождение свадебных торжеств, получая за это денежное вознаграждение. В частности, в прошлом году, осенью, в селе Кучки вы выступили на свадьбе Кривко и Селихметьевой, за что получили сто рублей. У меня мать на фабрике Клары Цеткин столько в месяц зарабатывает.
Он поджал губы, продолжая сверлить меня взглядом, словно я эти сто рублей у его матери отжал в подворотне.
— Мало того, там же на свадьбе вы заодно сломали руку гражданину Кукину Василию Ивановичу, а это нанесение тяжких телесных повреждений, опасных для здоровья.
Что было, то было, но Вася тогда поделом получил, нечего было женщин бить и с ножом на людей кидаться. Что я и сообщил Лещенко, добавив, что гражданин Кукин ещё и рецидивист. А затем нагло заявил, что денег я и мои музыканты не брали, отработали по дружбе за еду, и попросил предъявить имена свидетелей.
— Ну и молодёжь пошла, — вздохнул Лещенко, качнув головой. — Нет что бы покаяться, дать обещание больше такого не делать…
В этот момент раздался стук в дверь, и тут же, не дожидаясь ответа, в кабинет протиснулась маленькая и толстая женщина в едва ли не трещавшей на ней по швам форме. Тоже капитан, механически отметил я про себя.
— Простите, Сергей Николаевич, что задержалась, совещание начальников ПДН в УВД затянулось, — прочирикала она неожиданно тонким голоском, по-хозяйски усаживаясь на свободный стул. — Это, я так понимаю, и есть Варченко?
— Здравствуйте, Алевтина Андреевна, — кивнул ей Лещенко. — Да, это и есть тот самый Варченко. Знакомьтесь, — это уже с иронией нам, — начальник комиссии по делам несовершеннолетних Ленинского РОВД Алевтина Андреевна Тарасова. А я вот тут, — это уже снова ей, — знакомлю маму нашего музыканта с нетрудовыми доходами её сына.
— Да уж, мамочке полезно будет узнать, чем занимается её сынок, — произнесла Тарасова не предвещавшим ничего хорошего голосом.
— Простите, вы что, правда хотите посадить моего сына за то, что он с ребятами играл на свадьбах?
В голосе маме прорезались истерические нотки, и я успокаивающе сжал её руку.
— Это уже как суд решит, если до него дойдёт, — пожал плечами Лещенко. — Кстати, ребята, как вы выразились, тоже своё получат, только позже.
Он взял из папки следующий лист и снова показал его мне на расстоянии.
— Та же осень 1977 года, свадьба в ресторане «Тернополь», и вновь гражданин Варченко кладёт себе в карман сто рублей, делая вид, что не догадывается о том, что в нашей стране любой доход облагается налогом. Идём дальше…