После раздачи автографов я решил, что пора уже и пробираться к Полевому. Договаривались, что сначала я зайду к нему, а потом мы вместе спустимся в актовый зал. Бориса Николаевича я встретил на полпути, он как раз двигался в сторону выхода.
— А я уж волноваться начал, думаю, что-то наше дарование всё не появляется. Ладно, идём, — сказал он, беря меня под локоток, — там зал уже почти битком.
Действительно, народу набилось практически полный зал, человек сто, пожалуй, точно пришли. Пока шли с Полевым к сцене, кто-то даже зааплодировал. Мы с Борисом Николаевичем расположились на обычных стульях за небольшим столом, на котором на подносе стояли графин с водой и пара стаканов тонкого стекла, а также микрофон, передающий звук через усилители на висевшие в углах помещения колонки.
В первых рядах сидели журналисты, начиная со второго ряда — рядовые поклонники, причём самого разного возраста, я разглядел даже седовласого ветерана войны с клюшечкой и вереницами медалей на груди. Разве что телевизионщиков не хватало.
Интересно, кто из журналисткой братии Генри Стоун? Наверное, вон тот, одетый с иголочки тип в первом ряду почти посередине. Вытянутое, породистое лицо хранило печать высокомерия, а на коленях он держал что-то типа маленького магнитофончика с микрофоном на телескопической трубке. Не иначе, прародитель диктофонов моего времени.
Между тем Полевой откашлялся и постучал тяжёлой перьевой авторучкой по графину, призывая к тишине.
— Добрый вечер, товарищи! Мы начинаем нашу пресс-конференцию, которую я, пожалуй, назвал бы встречей с читателями, но тут присутствует и пресса, так что формат пресс-конференции всё же, пожалуй, этому мероприятию ближе. Итак, позвольте представить нашего молодого автора Максима Варченко.
Под бурные аплодисменты я встал и изобразил полупоклон, после чего с пунцовыми щёками сел на место. Всё-таки не привык я ещё находиться в центре внимания такого количества людей. Одно дело бокс, когда ты выходишь на ринг и для тебя, кроме соперника, которого ты должен уничтожить, ничего не существует. И даже во время нашего выступления в ДК имени Дзержинского было проще — там мы стали участниками сборного концерта. И немного другое — когда все эти люди собрались ради тебя одного, и ещё неизвестно, насколько каверзными будут вопросы.
— Максим ворвался в число авторов нашего журнала, как метеор, — продолжал между тем вещать Полевой. — Принёс рукопись в один прекрасный день, и я сразу понял, что мне посчастливилось познакомиться с самородком. Сколько тебе лет, Максим? Шестнадцать уже исполнилось? Вот видите, а роман он написал в пятнадцать лет. История знает немало примеров, когда подросток, а иногда даже и ребёнок, писали стихи, рассказы, кто-то даже замахивался на повести. Но чтобы в пятнадцать лет создать такое масштабное произведение на столь серьёзную тему… Поправьте меня кто-нибудь, если я ошибаюсь.