— Вай, мамыньки родимые, такого сроду не приводилось видеть! — воскликнула Настасья. — Солоница — синяя, ложки — красные.
— Карандаш красный, потому и ложки красные, — сказал Степа, не отрываясь от рисунка.
Настасья постояла у стола, посмотрела на рисунки и вернулась к своей прялке. Ее больше заинтересовали цвета, чем рисунки. Помедлив, она спросила:
— Этими карандашами платок нельзя покрасить? Уж больно яркий цвет!
— Чего говоришь, сноха, кто красит платки карандашами? Чай, всякая вещь предназначена для своего дела, — сказала бабушка.
Она не могла отойти от стола, любуясь, как рисует внук.
Со двора пришел попить Ваня, подошел к Степе, постоял, посмотрел и ушел. Вскоре в избу вошел и дед Иван.
— Какие ты тут небылицы чертишь? — сказал он Степе. — Где взял бумагу?!
— Не греми в избе, бумагу дал ему учитель, — заступилась за Степу бабушка Олена.
Дед Иван замотал головой.
— В жизни не поверю, чтобы учитель стал раздавать такое добро. Бумага денег стоит, бестолковая старуха!
От его сердитого окрика позванивали оконные стекла. Бабушка Олена ушла в предпечье, решив не связываться. Дед Иван не любил, когда ему противоречили.
— А ну, давай сюда бумагу и карандаши, отнесу их учителю. Кто знает, может, ты их украл. Осрамишь меня на все село. На вас надежды нет, один врет, другой ворует. Ну, если и вправду украл, тогда держись!
Степа старался объяснить, что он не украл эту бумагу, но все было напрасно. Дед отнял у него бумагу и карандаши, опять надел новый зипун и ушел в школу. Степа от нечего делать вышел во двор, достал из-под навеса свою кадочку, взглянул и остолбенел. Вдоль кадочки была трещина. Кто-то ее по краю ударил топором. Хорошо был заметен след его лезвия. Степе сделалось так больно, что у него брызнули слезы.
Ваня увидел, что он плачет.
— Тебя дед побил?
— Нет, дед меня не тронул... Кто-то кадочку ударил топором, и она треснула.
— Кто же, кроме тебя самого, мог ударить? Кому нужна твоя кадочка?
Дядя Проня взял из рук Степы кадочку, осмотрел ее со всех сторон, покачал головой.
— Ничего, не огорчайся, это дело поправимо, — сказал он. — Ты ее пока доделывай, потом мы на нее наденем два обруча, снизу и сверху.
Степа успокоился. Конечно, с обручами кадка будет выглядеть хуже, да что поделаешь, треснутое снова не склеишь.
Из школы дед Иван вернулся сумрачный и снова взялся за работу. Лишь спустя некоторое время он принялся ворчать:
— Дал же мне всевышний внуков, покою от них нет. Вместо того чтобы заниматься делом, бегаю из-за них целый день...
Действительно, старик сегодня дважды попадал впросак. Первый раз потому, что поверил одному внуку, второй — что не поверил другому.