Лесом дорога всегда кажется длиннее. Едешь ли, идешь ли — все ждешь, когда впереди посветлеет. Марья это знает хорошо. В девичестве ей приходилось не раз ездить по лесной дороге в город. По ней же ее везли в Баево, Дмитрию в жены. В первые годы замужества она с Дмитрием часто наведывались в Алтышево. Позднее стали ездить реже. Теперь же хорошо, если соберутся раз в год.
Все эрзянские села очень схожи между собою. Возле каждой избы обязательно растут ветлы, на каждом огороде почти всегда есть несколько яблонь, пусть даже диких, лесных. Здесь очень редко увидишь саманную избу. Эрзяне любят деревянные, рубленные из толстых бревен. Алтышево находится вблизи леса, поэтому избы здесь получше, чем в Баеве. Ворота не плетневые, а из сосновых, гладко выстроганных тесин. Посередине села новая церковь сияет голубой краской под весенним солнцем. Марья увидела ее впервые. У Степы даже захватило дух при виде этого строения.
— Мама, отчего нет у нас в Баеве такой красивой избы? — спросил он, когда они несколько отъехали от церкви.
— Это, сыночек, не изба, это — церковь, божий дом.
— Дом — разве не изба? — не унимался Степа.
Марья не знала, как ему объяснить.
— Все равно не изба, — повторяет она. — В избах живут люди, а в церкви — бог.
Но для Степы все это слишком мудрено, и он перестал спрашивать.
Марья увидела мать издали. Та стояла перед своей избой, видимо созывая внуков. Их у нее много, особенно если к ней пришли в гости другие сестры Марьи. Мать была одета по-праздничному — поверх белой вышитой рубахи — синие рукава. Большой пулай ее сверкал бисером и звенел монистами. Увидев сворачивающую к их воротам подводу, она махнула рукой на внучат и поспешила к телеге. Она прежде поклонилась Дмитрию, потом обняла дочь. Внука чмокнула в щечку. Степа, конечно, помнил бабушку, она в прошлом году летом навещала их, но по привычке спрятался от нее за мать.
Дмитрий завел лошадь во двор под навес. Ворота открыл ему шурин — старший брат Марьи — Прокопий. Он же принес для лошади охапку сена. Телегу оставили под окнами. Вскоре откуда-то явился сам хозяин, отец Марьи — старик Иван, или, как его называют в Алтышеве, старик Самар. Они — Самаркины. Здесь же находились тоже прибывшие в гости двое старших сестер Марьи. Дмитрий с Марьей среди такой многочисленной родни чувствовали себя несколько стеснительно. Они с ними редко встречались. Но труднее всех было Степе. Он вдруг оказался среди такого количества двоюродных братьев и сестер, что ему было трудно даже запомнить их имена. От шума и назойливых расспросов он держался поближе к матери, готовый в любую минуту спрятаться за нее. Сам он ни о чем не спрашивал и на вопросы отвечал коротко. Тети подшучивали над его дикостью. А. темнобородый дед с широким лицом и большими серыми глазами даже попугал: