— Только никому, ладно?
— Обещаю.
— У Петра Васильевича, — девушка уткнула глаза в пол. — Он промышляет этим делом в городе. Скупает у сноходцев кристаллы и смолу. Он мне тоже предлагал, когда муж… заболел.
Вот этого я, прямо скажем, не ожидал. Вот и посредник нашёлся. Знание это могло оказаться полезным.
— Так ты решила, что делать? — спросил я
— Я не знаю, — Фрося и посмотрела на меня так, словно хотела получить правильный ответ.
— Я не могу за тебя решить, — помотал я отрицательно головой. — Не имею права. Ты должна выбрать сама.
Фрося долго сидела, не зная, что предпринять.
— Они не заслужили такой смерти, — тихо проговорила она, как бы размышляя сама с собой. — Епископ сказал, что это наказание за прегрешения наши, но я ему не верю. Мы не виноваты в том, что моры пришли сюда. Мы ничего плохого не сделали. За что этот жестокий Безликий Бог наказывает нас? Так не правильно. Так не должно быть. Епископ обманывает нас. Если я потеряю своих малюток… — Фрося всхлипнула и вытерла слезы, что катились по щекам. — Я не могу допустить, чтобы они умерли. Пётр Васильевич говорил, что шанс есть, не все превращаются, говорит, что церковь скрывает правду.
— Допустим, — согласился я, — Но меня волнует вот какой вопрос: ты в полной мере осознаёшь последствия? Возможно, тебе будет не по карману снабжать всех троих этой дрянью. Где ты возьмёшь столько денег? Возможно, твои дети умрут, не прожив и десяти лет, или даже не переживут сегодняшней ночи: я не знаю, как их организм отреагирует на смолу. Надо быть готовыми ко всему. Но даже если они выживут, церковь может узнать о том, что ты сделала, и тогда вас всех казнят. Ты понимаешь это? — чем больше я говорил, тем яснее понимал, сколь сомнительна затея, и будто бы сам пытался отговорить Фросю не делать этого. Даже пожалел уже, что предложил.
Фрося долго смотрела на меня, а потом кивнула:
— Понимаю. Я готова на всё, только бы продлить жизнь моих малюток.
Я задумался. Было сложно пойти на такой шаг. Я не мог полностью скинуть с себя моральную ответственность. Так или иначе, на меня ляжет части вины за те горести и беды, которые принесёт этой семье пепельная смола. С другой стороны, если не напою их сывороткой, буду чувствовать вину за то, что позволил умереть им, хоть мог дать шанс, пусть и мизерный, тем более, что мне это не стоило ничего.
— Я пойду, — Фрося поднялась с кровати.
Я схватил её за руку и посадил обратно.
— Погоди… Скоро здесь будет следственный отдел, — вспомнил я слова отца Феодосия. — Они начнут искать тех, кто принимает пепельную смолу. Да и потом: если твои дети внезапно выздоровеют, этот епископ сразу всё поймёт. Тогда какой смысл? Вас завтра же схватят и отправят на костёр.