— Деловой ты человек, Саня, — в очередной раз ухмыльнулся дядя Витя, — я ж тебя ещё шкетом помню, всё надоедали вы с пацанами, чтобы покатал вас. Помнишь? То-то… Ну кто б мог подумать, что большим человеком на материке станешь?
— Да какой же я большой человек, дядь Вить! — рассмеялся я. — Так, мелкий предприниматель. Там таких, как я — что собак нерезаных.
— Ну собак не собак, а чего-то достиг… — вдруг он нахмурился, и тон изменился. — Только вот про дом родной забыл совсем. Этот плохо. Мать старенькая уже. Ей бы по хозяйству помощь не помешала. А ты пропал с концами. Думали, не приедешь уже. Когда я тебя видел-то последний раз? После армии же, так? Когда отца хоронили? Скока годков минуло, а? Десять али больше?
— Двенадцать почти, — вздохнул я. — Сам знаю. Да как вырвешься-то? Работа. То одно, то другое. У меня ж даже отпуска не было за эти годы. Всё время этой мастерской отдаёшь. Я же — всё сам, с нуля всё. Поначалу просто зашивался, минуты лишней не было. Сейчас, как более менее устаканилась житуха и посвободнее стал, так сразу и вырвался на Родину, так сказать. Сам понимаю всё, дядь Вить. Но вот так сложилось.
Сосны расступились, и нам открылась ровная белая гладь — река, закованная льдом. Дорога здесь разветвлялась: одна колея уходила вправо, а другая шла напрямик через водоём.
— Так, сейчас переправа будет, — предупредил дядя Витя.
— Погоди-ка, — насторожился я. — Она же, кажется, правее была, насколько я помню. А теперь здесь сделали?
— Так и там тоже есть. Просто эту мы сами накатали. Наши поселковый тут ходят. Хрена ли нам такой крюк делать?
— Может, всё-таки по официальной переправе? — тревога накатила на меня с новой силой. — А то как-то рискованно.
— Да ты не ссы, — буркнул недовольно дядя Витя. — Я всю зиму тут езжу. И прошлую ездил. Нормально всё будет.
Машина медленно въехала на лёд, и тот зловеще затрещал под колёсами.
— А мы ещё и порожняком идём, — продолжал дядя Витя, с прищуром всматриваясь в белую колею впереди. — Тут фуры по двадцать тон ходят. Мороз вон какой ударил! Это ежели бы весной, в оттепель, тады я бы и сам не сунулся. Не дураки же мы тут, в самом деле. Думаешь, только в Москве твоей все умные?
Потихоньку, метр за метром старенький Камаз выбрался на середину. Лёд продолжал трещать, но машина уверенно ползла вперёд. Противоположный берег становился всё ближе, и я успокоился.
Раздался треск — жуткий и оглушительный. Машина дрогнула и резко пошла вниз.
— Сигай! — раздался крик дяди Вити, и я дёрнул ручку. С огромным усилием толкнул дверь, но меня тут же захлестнула ледяная вода.