Была серо-белая июньская ночь. Калитка в парк была открыта. Редкие мужские и женские фигуры двигались вдоль пруда в безмолвном тумане. Николай сел на скамейку, раскинул руки, вообразил себе, как Иван обнимает Надю, и вдруг понял, что он в нее сильно, тяжело и ревниво влюблен. Слова любви сами шептались в его голове. Ты моя прекрасная, ты моя чудесная, зачем же ты ушла от меня… Он чуть не заснул от бессилия. А может, и на самом деле задремал. Очнулся, посмотрел на часы. Шесть тридцать утра.
Вернулся в гостиницу. На рецепции сидела Надя. Она вздрогнула и опустила глаза. Он подошел, увидел ее поспешно приглаженные волосы, протянул руку, поправил прядку, вылезающую пружинкой.
– Экие у тебя петухи торчат! Ай-ай-ай!
– А что такого? – Она посмотрела ему в глаза. – Я знаю, что вы знаете. Ну и пожалуйста. Я взрослый самостоятельный человек. Я взрослая свободная женщина, ясно вам?
– Слушай, взрослая женщина, – начал он, доставая из кармана бумажник, – а выпиши-ка ты мне номер, одноместный, с хорошей кроватью, за наличный расчет. А то у вас тут такие койки страшные, матрасы как булыжником набиты…
– Пожалуйста, – сказала она. – Сейчас. Паспорт давайте. Ладно, не надо, я данные с той карточки перепишу. На сколько вам?
– До конца заезда.
– Платим сейчас или при выезде?
– Да один черт! – зашептал Николай, схватив ее за руку, притянув к себе, целуя ее пальцы и запястье. – Я люблю тебя, девочка, чудо мое. Мне наплевать, что ты только что была с этим другом… Я тебя обожаю. Ты прекрасная. Ты красивая. Ты смелая. Он анекдотики травит, а я тебя люблю. Ты хоть знаешь, что это слово значит?
Он зашел к ней за стойку рецепции, обнял. Целуя ее шею, плечи, грудь и ниже, опустился перед ней на колени. Уткнулся лицом в низ ее живота, заскрежетал зубами: «Люблю!»
Потом поднялся. Сказал:
– Ключ! Пойдем!
– Через час, – шепнула она, подавая ему ключ. – У меня в восемь смена кончается.
Через день Иван сказал ему на обеде:
– Вот ты на меня дуешься, а ведь это я должен обижаться. А вот я не обижаюсь! Больше того скажу: я ее сегодня утром встретил, и… и все у нас было хорошо. Мне кажется, я ее люблю. Почти как ты. Или даже сильнее. Но неважно. Да, а теперь, значит, твоя очередь. Все честно. Но я вот думаю: чего это мы с тобой в очереди стоим? Это скучно. Давай попробуем, выражаясь по-ученому, не сукцессивно, а симультанно. Понимаешь? Не последовательно, а одновременно, а? Молодые красивые мужики, чего нам друг друга стесняться? А она вообще потрясающая. Давай у тебя в номере? У тебя же кровать большая-пребольшая, она мне сказала.