– Вот ты какой… – негромко вскрикивала она. – Ну ты какой…
Никита чувствовал, что ему просто прекрасно, как не было, пожалуй, никогда – из-за какого-то сладкого легкомыслия, до сих пор не испытанного ни разу. Он всегда сдерживался, затягивал время, чтоб женщине подольше было приятно, и следил за собой – а тут он чувствовал беззаботное и безнаказанное удовольствие. Но все-таки спросил, скорее по привычке:
– Можно?
– Давай! – задрожала она и потом застонала: – Ой, как тебя много… Ой, как хорошо…
– Не боишься? – шепнул он.
– Главное, ты сам не бойся! – сказала она. – Платок носовой есть?
– Возьми у меня в кармане брюк, мне далеко тянуться.
– Спасибо.
* * *
Но эти слова – «главное, ты сам не бойся!» – Никита не забыл.
Особенно стал помнить после восемнадцатого июня, это был день его рождения, сорок лет, и папа-доцент произносил тост и сказал: «Главное, сынище, ничего не бойся! Понял, что отец говорит? Главное – не бойся!» Кажется, Никита даже покраснел, потому что рядом с ним, во главе стола, сидела его жена Наташа, и она засмеялась, и чокнулась с ним, и сказала: «Вот именно! Слушай папу!»
Потому что жена считала его человеком, мягко говоря, нерешительным.
«Что же она тогда в виду имела? – сотый раз спрашивал себя Никита. – Ну конечно, скорее всего, какую-то обыкновенную ерунду. Типа – не бойся, не залечу. А если залечу, то сама справлюсь. Скорее всего, так. А может быть, в другом смысле? Что захочет – забеременеет и родит? Безо всяких мыслей о будущем? Вот как эти тетки-беженки? Ужас».
* * *
В конце июля, после отпуска, он пришел в фонд «Гуманус» получить бумагу о том, что он является членом общественного совета. Якобы это нужно было в отделе кадров его института. Так он объяснил жене.
В коридоре он сразу же наткнулся на Тамару.
Она была в той же самой камуфляжной юбке и в жилете с двадцатью карманами. Только вместо тяжелых шнурованных ботинок на ней были босоножки; виднелись толстые пальцы с короткими некрашеными ногтями.
Но главное – у нее торчал беременный живот. Не сильно, но явственно.
– Привет, Никита Николаевич. – Она спокойно чмокнула его в щеку. – Как дела, как жизнь, как успехи?
– Привет, – сказал он, приобняв ее за плечи. – Ты…
– Что я? – Она немного нарочито подняла брови.
– Ты беременна?
– Нет, что ты! – засмеялась Тамара, хлопая себя по животу. – Пирожков наелась в буфете! С капустой!
– То есть…
– Ты вообще считать умеешь? – Она засмеялась еще громче и стала загибать пальцы. – Май, июнь, сейчас июль! За три месяца такое не нарастает. – Она снова хлопнула себя по животу. – Не тоскуй, Никита Николаевич, все хорошо.