В работе радиостанций часто принимали участие известные в СССР люди. Среди них числились Эрнст Тоглер (один из руководителей Коммунистической партии Германии, депутат рейхстага; обвинен в поджоге Рейхстага, потом сотрудничал с нацистами) и Карл Альбрехт (в 1930-е годы возглавлял наркомат лесной промышленности СССР, был репрессирован, но бежал и сумел перебраться в Германию; опубликовал книгу «В подвалах ГПУ»). Они, и подобные им «проверенные» кадры использовались в работе таких средств массовой дезинформации, как радиостанция «Старая гвардия Ленина». Она вела свои передачи, используя в качестве маскировки свою якобы принадлежность к старым большевистским кадрам, недоистребленным Сталиным.
Национальное радиовещание также не оставалось в стороне от внимания нацистских агитаторов, в чем им охотно помогали местные журналисты. Впрочем, помогают и до сих пор. 28 октября 1943 года на волнах львовской радиостанции украинские националисты вопрошали: «Так куда же стремится «рать-освободительница», где снова хочет топтать украинскую землю сапог красной Москвы, куда снова хотят попасть большевистские вшивые «освободители» с портретом Сталина вместо православной иконы, с энкаведистами, как учителями советской правды и освободителями нас от бренной жизни, мастерами по отправке на тот свет после пыток и мук людей?! В этом энтузиазме раскрывается нутро прожорливого Иосифа Виссарионовича и его прихлебателей. Они хотят захватить всю украинскую землю в свои руки и завести на ней на свой советский лад сеть памятников-могил» (22).
Упоминание НКВД вовсе не случайно. Репрессии тридцатых годов дали нацистам серьезный довод в психологической войне. Советский подпольщик К.Ю. Мэттэ вспоминал: «Фашистская агитация делала очень большой упор на то, что в СССР нет почти ни одной семьи, в которой бы кто-либо из родных или родственников не был осужден или не преследовался бы органами НКВД. Это оказалось одним из самых выигрышных козырей в руках фашистов, так как почти все население соглашалось с этим, хотя впоследствии и говорило, что… немцы своими зверскими расправами, небывалыми в истории человечества, оставили большевиков далеко позади» (23).
Тема репрессий тщательно смаковалась и в контексте антисемитской пропаганды. По сути дела, ставился знак равенства между сталинскими палачами и евреями. «Линия нашей пропаганды вполне ясна: мы должны по-прежнему разоблачать совместную работу большевизма и плутократии, выставляя все более и более еврейский характер этого фронта» (Геббельс). (24) И, выполняя указания своего шефа, нацисты всемерно разжигали в Советском Союзе антисемитизм, используя все средства, включая радиовещание. «Защищайте свободу русского народа и помогайте нашей родине выполнять дело Сталина, Кагановича, Берии», – язвительно говорилось в радиопередаче, комментировавшей призывы ЦК ВКП(б) к годовщине Октябрьской революции: «Вот это лозунг, так лозунг! Требуйте от русских людей, чтобы, не жалея своей крови и жизни, они защищали родину от врагов русского народа… То, что тут говорится о победе, это жидовская фирма, это нигде не виданная кабала и тюрьма подлинной родины и русского народа. И приходится дольше истошно звать на помощь братьев-славян, забывая, что кому-кому, а Сталину и Кагановичу славяне не братья» (25).