– И я, – поддерживает ее Хейли. – Получается, что люди для него, как нож или пистолет, просто оружие.
– Да, пожалуй, можно это и так рассматривать. Но раньше такого не случалось. Не знаю, как это будет воспринято обществом.
– Черт! – восклицает Майло, оторвавшись от телефона. – Я и не знала, что у нас так много маньяков-убийц.
– И это только обнаруженные и пойманные. Полный список будет намного, намного больше. Чисто если посмотреть на статистику.
– И Риджуэй – в начале этого списка. Интересно, как так вышло, что я о нем ничего не слышала?
– Просто он не был такой сенсацией, как Банди или Гейси, а тихо и методично убивал проституток.[36][37]
– Не проституток, а секс-работниц, – поправляет Майло.
– И чем это слово лучше? – спрашивает Хейли.
Майло только пожимает плечами.
– В общем, этот придурок первый в своем роде? – спрашивает она.
– Насколько я знаю, да. Трудно в реальности обвинять одного человека в действиях другого. Я имею в виду, диктаторов двадцатого века можно называть убийцами, но только если считать убийства, которые совершили другие люди по их приказам.
– А как насчет наших президентов? Например, Рузвельта, по приказу которого сбрасывали зажигательные бомбы на Токио, не говоря уже о Хиросиме и Нагасаки? – спрашивает Майло.
– Во-первых, приказ об атомной бомбардировке отдал Трумэн. Во-вторых, намного сложнее оценить, кто виноват в потерях среди мирного населения во время войны. И в-третьих, Гитлер и ему подобные отдавали прямые приказы уничтожить миллионы собственных граждан. Я думаю, вообще не существует лидера какой-либо страны, чьи приказы не привели бы к смерти мирных граждан. Но давайте уже сосредоточимся над нашей конкретной проблемой. Скоро рассвет, а мы теряем время. И могут погибнуть вполне конкретные, еще живые люди. Чего я не вижу?
– Даже не знаю, – говорит Хейли. – Никаких вроде секретных кодов. Вообще ничего. И, похоже, эти дневники – ровно то, чем они кажутся. Эдакий журнал для марок психа-коллекционера.
Я встаю и потягиваюсь, о чем тут же жалею – раненое плечо дает о себе знать. Опускаю руки и выхожу на лужайку, останавливаюсь, рассматривая сарай. Что же Форрестер хотел мне сказать? Он хотел, чтобы я что-то увидел. Ну, да, я увидел его жуткую коллекцию и прочел его дневники. Судя по всему, он самый въедливый и упорный фанат серийных убийц во всем белом свете. И что? Что там говорил Галлард? Что-то про мерятся членами… И он был прав… Но не про меня.
Черт!
Он мерился не со мной, а со своим жутким зоопарком. Маньяки из дневника – вот его реальные соперники. Хейли и Майло считают его серийным убийцей. Черт, даже ФБР, наверное, обвинит его в чем-то подобном. Но намного важнее, кем он считает себя сам. Победой надо мной было не то, что он оставил меня в живых или застрелился сам. Нет, он хотел, чтобы я в полном бессилии наблюдал, как он совершает что-то. Что-то ужасное и невероятных масштабов. Он хочет, чтобы я был свидетелем того, как он станет величайшим серийным убийцей в истории, не сходя с больничной койки. Но как?