Запись кончалась на Стрелке, с рассветом. В поисках Сифа
На следующий день перед своими лекциями явился в деканат филологического. Там, к великому разочарованию, ничем не порадовали. Дату рождения и домашний адрес Андреева он и так знал, ведомости с экзаменационными оценками просмотрел бегло – ничего интригующего («отлично» – редко, «хорошо» – местами, «удовлетворительно» – преимущественно). И больше ничего…
Вышел из деканата, побрёл к лестнице.
Вдруг вспомнил, что Воловских упомянул какого-то приятеля Алексея. Да, что-то там звучало… Случилось что-то… Но что? И как его звали? Ни имени, ни фамилии Белкин не запомнил. Как же обидно. Он даже остановился у входа в пустую аудиторию, копаясь в памяти, не желая звонить престарелому заказчику с этим вопросом.
– …Представляешь, близнецов! Двух девчонок!
– Да-а, живот-то у неё будь здоров был…
Барух ха-Шем, спасибо за подсказку, мгновенно данную через скользящих мимо студенток. Конечно же, Близнецов. А имя? Мнемоника, где же ты? Молчит. Надо записать хотя бы фамилию, а то, не ровен час, опять забудется.
Белкин зашёл в аудиторию, бросил сумку-планшет на стол, вытащил ручку и ежедневник. «Близнецов – проверить», – хотел начертать Белкин, но не успел: кто-то как будто открыл невидимый кран, и в белкинскую голову хлынул невероятной силы поток мыслей, предположений, версий. Он, однако же, принялся записывать – всё подряд, что только успевал выудить из этого адского мальстрёма.
– Борис Павлович, верно? – раздался голос с кафедры.
Белкин вздрогнул: он совсем не заметил, что в аудитории кто-то, тем не менее, находился. Полноватый мужчина в чёрном костюме. Лицо спокойное, чистое, глаза ясные.
– Да, это я. Но мы незнакомы.
– Я Александр.
– Близнецов?! – полуспросил-полувскрикнул Белкин. Вот и имя!
– Нет.
Белкин погас.
– Кто же вы?
– Меня зовут Александр Самуилович. Спасибо, Борис Павлович, что зашли.
Белкин, следуя давней привычке в любой непонятной или обескураживающей ситуации молчать, не реагировать даже междометьями или вводными словами, лишь кивнул. И промолчал. Но и Александр Самуилович молчал. Потом, чуть успокоившись и сообразив, что к чему, Белкин всё же произнёс:
– Да, мне в нашем деканате говорили.
– Вот и спасибо.
Незнакомец сидел спокойно, не ёрзая, глядя на Белкина чуть иронично, но не враждебно. Круглое лицо его было гладко выбритым, румяным, чуть лоснящимся. Неброский костюм сидел на полноватом Самуиловиче идеально – наверняка сшит по заказу. Стильный преподаватель. В России таких раз и обчёлся. Белкин, полагавший себя человеком, который умеет одеваться, выглядел рядом с ним неряшливо и неказисто, вопреки довольно высокому росту.