– Что во-вторых?
– Про во-первых, мой дорогой теоретик, – о поцелуях и прочем – ты, конечно, подробно рассказал. Согласен я, не согласен – ладно. Но должно быть и во-вторых, нет?
А я почти решил, что он меня не слушал. Вспоминаю, что там у меня за аргумент припрятан в рукаве, и, припомнив, выкладываю:
– А во-вторых, – говорю, – и жизни замечательных людей, Саша, не отменял никто. И у судьбы «лица необщее выраженье». А в-третьих, личную историю и память никакие чужие истории не заменят.
– Знаешь, когда мы детьми ещё были… в младших классах, лет до десяти, я помню, очень боялся, что с отцом что-нибудь случится. Приходил после школы и до вечера один дома сидел, отец обыкновенно очень поздно возвращался с работы. И когда начинало темнеть или стемнело совсем, если осень, зима, там же ночь с середины дня, мне начинало казаться, что сегодня отец не вернётся. Именно сегодня что-то случится с ним, и позвонит кто-то вместо него, и я навсегда останусь один. На службу ему звонить я стеснялся, боялся признаться в своём этом страхе. И свет не включал в квартире, стоял иногда у входной двери и прислушивался, как в парадном изредка гулко хлопнет внизу, тогда как раз, кажется, железные двери стали везде ставить, как поднимаются шаги, как не доходят до меня или проходят мимо нашей двери… Ужас одиночества и что-то ещё, и сжатая, готовая к прыжку темнота округ меня. А потом являлся ты, свет зажигали, что-то делали мы или гулять шли, и страх рассеивался. Я почему-то уверенно знал, что если я вдруг останусь один, вы с отцом заберёте меня, и я буду жить с вами. («Потому что твой отец был таким, какого мне всегда хотелось. Потому что ты всегда был таким, каким хотел бы быть я сам», – хочу ещё сказать, но не решаюсь или не успеваю.)
Пока я всё это Саше рассказываю, какой-то прохожий – редкая в такую рань птица – идёт по набережной со стороны моста Лейтенанта Шмидта, почти проходит мимо нас, но потом останавливается, спускается вниз и садится неподалёку, ступенькой выше, сидит и смотрит отрешённо на плеск невской волны и идущий мимо буксир.
– Пойдём, что ли? – негромко спрашиваю я Близнецова. И смотрю на часы. – Скоро мосты будут сводить.
Но отвечает вдруг не он, а этот прохожий.
– Подождите, юноша, – оборачиваясь, говорит человек с лицом римского центуриона в отставке по выслуге лет. – Хочу поделиться с вами одним занимательным наблюдением. Максимально вас приветствую, прежде всего, разрешите представиться. Я вот тут шёл на службу, не спалось, решил по свежему воздуху прогуляться, до духоты, пораньше. Так и вот, шёл и размышлял о кое-чём… Скажите, вы когда-нибудь чёрных людей видели?