Я отвела глаза, потому что сердце отчаянно заколотилось, стоило нам встретиться взглядами.
– Никогда не читал «Гарри Поттера», – сказал он, и впервые в жизни мне стало жалко Грейсона Иста. Какой же унылой была его жизнь!
– Возможно, это и хорошо, – откликнулась я. – Прочитай ты его, и я могла бы глупо влюбиться в тебя вопреки всем своим принципам.
– Ты дерзкая и прямолинейная.
– Прямолинейность я унаследовала от отца. – Он улыбнулся.
И мне это понравилось.
Как бы там ни было.
– Выходит, тебе нравятся книги и стрекозы?
Я обомлела.
– Откуда ты узнал про стрекоз?
– Ну, на тебе свитер и заколки со стрекозами.
Ах, точно. Я готова была поспорить на кругленькую сумму, что была единственной девчонкой на вечеринке с такими заколками.
– Мы с мамой их любим.
– Стрекоз?
– Да.
– Чудно́.
– А я не такая, как все.
Он прищурился, разглядывая меня с таким видом, словно пытался просканировать мою ДНК.
– В чем дело? – спросила я, чувствуя, как сердце ухнуло вниз.
– Ничего. Просто… клянусь, мне кажется, я откуда-то тебя знаю.
– Немудрено, мы ведь учимся в одной школе, – язвительно заметила я.
– Да, конечно, просто ты… – Он осекся, покачав головой. – Не знаю. Ты не была на вечеринке у Клэр Уэйд, нет?
– Пролет.
– А у Кента Феда?
Я непонимающе воззрилась на него.
– Да. Это странно, потому что я готов поклясться… – Но он не успел договорить, потому что к нам подскочил Лэндон.
– Миссия провалилась, чувак. Шай настоящая сука, – констатировал он, мрачно нахмурившись. Судя по всему, моя кузина больно ранила его эго.
– Еще раз назовешь так мою кузину, и я покажу тебе, что по-настоящему означает это слово, – гаркнула я.
Лэндон мельком взглянул на меня и закатил глаза.
– Да пожалуйста, чокнутая.
– Не надо вести себя как засранец, Лэндон, – сказал Грейсон, заступаясь за меня. – И она права, Шай ничего тебе не сделала. Это ты ей изменил. И если она не хочет возвращаться к тебе, это не делает ее сукой.
Постойте, что?
Неужели Грейсон Ист только что заступился за нас с Шай?
Что ж, замечательно.
Если так пойдет, когда-нибудь я стану матерью его детей.
Идиотские бабочки, порхавшие у меня в животе, не желали исчезать, поэтому легко представить мое облегчение, когда Грейсон собрался уходить. У меня бледная кожа, и когда я краснела, это сразу бросалось в глаза. Мое лицо превращалось в самый спелый помидор на всем белом свете. И сейчас я не желала, чтобы он это заметил.
– Ладно, приятель. Пошли отсюда, – сказал Лэндон, глядя сквозь меня. И это было как нельзя кстати. Я ответила ему таким же взглядом.
– Поговорим позже, Элеанор. – Грейсон помахал мне рукой на прощание. – Наслаждайся книгой.