Он даже подобрал название для информационного пространства, к которому «подключался» в такие моменты, – корпоративная память. Он считал, что «очень редко удается выдумать что-то действительно оригинальное в бизнес-среде. Большая часть идей, если не все, уже хранятся в каких-то документах или даже в головах людей, которые работают в твоей компании долгие годы. Другими словами, хорошие идеи обобществляются. Они уже есть, они полностью в твоем распоряжении, нужно только их взять. Нужно лишь уметь подключаться к «хранилищу». Для меня это означает: а) надо порыться в файлах; б) уметь слушать людей, которые работают на меня. Они знают гораздо больше, чем мы думаем. Да они даже сами не знают, как много знают, пока их не спросишь!»
Этот руководитель – понял он сам или нет – коснулся глубокой и вместе с тем парадоксальной темы. В то время как большинство людей – чем бы они ни занимались, бизнесом или творчеством, – убеждены, что необходимо постоянно смотреть только вперед, чтобы быть лидером и создавать что-то ценное, этот человек обнаружил, что настоящий секрет креативности в том, чтобы вернуться в прошлое и вспомнить.
Из всех видов памяти наибольший интерес для меня представляет родовая память, или память предков. Поэтому мое внимание привлекла статья Сета Майданса, опубликованная в «Нью-Йорк таймс» в марте 2002 года. В ней рассказывалось о камбоджийской танцовщице Сине Кой, о том, какое влияние на нее и ее искусство оказала родина.
«Мы верим, что наши предки наблюдают за нами, даже если мы их не видим, – говорит Сина Кой. – Благодаря духам предков внутри меня я стала танцовщицей». Недавно она посетила храмовый комплекс Ангкор и изучила каменные барельефы, на которых танцующие двигаются точно так, как делают это сегодня на сцене танцевальной студии. Увидев это, Сина Кой поняла, что ничего не изменилось. Все, что она делает сейчас, делалось прежде.
Я прекрасно понимаю ее чувства. Однажды в новостях я увидела фотографию некоего артефакта, а именно осколка глиняного сосуда с изображением древнего племени в момент движения (кажется, это наиболее раннее изображение танца). Я испытала потрясение, чуть ли не шок, от узнавания. Я почувствовала, что этот запечатленный в иллюстрации момент пребывал во мне на генетическом уровне, иначе я не начала бы танцевать. Так заговорила память предков. Это не юнгианское вуду, это реальность. Изображение древних танцоров вызвало ощущение дежавю. Практически воспоминания. И я испытала гордость. Если вы когда-либо танцевали в группе, то люди, изображенные на осколке глиняного горшка, – это ваши предки.