— Да уж, приятного мало, — я вновь падаю на подушку и задумчиво смотрю в потолок. Как-то слишком часто я привлекаю внимание административной верхушки академии.
— А как же: ох, Гильям, спасибо! Ты такой замечательный! Не знаю, что без тебя бы делала!? — ехидно спрашивает Алер.
— Ох, Гильям, спасибо! Ты такой замечательный! Не знаю, что без тебя бы делала! — насмешливо пародирую я.
— Ой, да что ты, Элиан, мне это ничего не стоило, — в тон мне отвечает парень, — не нужно лишних слов, можешь отблагодарить поцелуем!
Я недоверчиво кошусь на Алера: глаза, по своему обыкновению, смотрят колюче, губы изогнуты в насмешке, но вся поза говорит о спокойствии.
— Ты серьезно?
— Разумеется, — совершенно ровным тоном выдает он.
— Ты кого предпочитаешь? Блондинок? Брюнеток или рыжих? Можно, конечно, и лысую подыскать, но это, наверное, на любителя?
— Это ты о чем?
— Хочу сделать тебе приятно, милый, — как можно невиннее заявляю я, — подыщу девушку с низкой социальной ответственностью для поцелуя, исключительно исходя из твоих вкусов.
— О, уверяю, сделать мне приятно можно куда-как проще, — он показал свое удивление только чуть изогнувшейся бровью. — Впрочем, ты права. Вдруг идиотизм передается через поцелуи. Тогда подыщи мне пожалуйста, рыженькую.
— Фу, лорд Алер, вот вроде аристократ, да еще и из такого древнего рода, а оперируете такими словами как «дура», «идиотизм»… — наигранно морщусь, но потом пытаюсь вернуть серьезность беседе. Спрашиваю тихо: — В чем я опять провинилась?
— Я искренне не понимаю, зачем ты вообще посещаешь физическую подготовку, — его глаза опасливо блестят. — Не каждый мужчина это выдержит. А у тебя еще и…
— А ее разве можно прогулять? — вырывается.
— Ты хоть раз видела, чтобы преподаватель отмечал присутствие? — Алер усмехается. — Нет, присутствие отмечает только староста. Выходишь из комнаты, потом теряешься в толпе и возвращаешься обратно.
— А если меня кто-нибудь заметит?
— В академии Лойнех есть негласное правило, — тон Алера звучит поучительно, — не сдавать своих, даже если ваши отношения далеки от дружеских. За наушничество и крысятничество второй принц дает куда более серьезные наказания, чем за нарушение дисциплины.
Пораженно молчу. С каждым днем, проведенным тут, в Академии, я все больше восхищаюсь тем, как Мэттью все устроил. Внутренний устав, воспитание казалось бы взрослых лбов — все это внушало надежду на то, что он растит по настоящему достойное поколение на смену верхушки власти. Помимо прочего, он еще и пытается нас сплотить, что в высшем свете кажется совершенно невозможным. Но как-то же у него получается… Я начинаю испытывать к второму принцу большое уважение.