- Таспир - это трус и задира, нападавший только на тех, кто слабее него. Сафиры не сражаются друг с другом. Поэтому он, никогда не вступал со мной в схватку. Всегда избегая честного боя, он исподволь, выводил из строя моих людей. Теперь этому конец ты займешься им, теперь ты с нами.
Последние слова он, все еще смеясь, прокричал в сторону своих бойцов, они ответили дружным "Ар-р!" и стали подходить, поздравляя хлопаньем по плечам замершего Джека.
- Ты действительно быстр. И жаль, что нет у тебя никакой запретной техники, сейчас бы она совсем не помешала. Да, и Микыс тоже не бился с Таспиром, но хоть ты и победил его, приказы будет отдавать он. Понятно? - сразу отбросив веселость, сурово поинтересовался ветеран.
- Как скажет уважаемый сафир - Джеку было все равно, кто тут командует, да он и не считал, что распоряжаться должен тот, кто сильнее всех, хотя это тоже не маловажно, но сила без ума это прямой путь к проигрышу, а следовательно и потерянной жизни. По возрасту присутствующих, можно было судить о том, что с умом у здешнего сафира все в порядке, и в случае крупной стычки, гибнуть просто так никто не собирается.
- Понятно - подтвердил еще раз Джек, видя жесткий взгляд сафира.
- Вот и хорошо. Сейчас все спать, дежурить остаются Ольнир и Матиц, остальным отдых. Пойдем со мной - махнул рукой Ритих, Джеку - подпишем контракт - и он не спеша направился в сторону здания.
Небольшая комната, стол со стулом из темного дерева, сбоку застеленная лежанка и сундук, окованный светлым металлом, вот все, что было в комнате ветерана. Сафир Ритих зажег огарок свечи, оба поморщившись, отвернулись от него, привыкая к яркому свету. Сняв с шеи ключ, сафир открыл сундук, так чтобы Джеку не было видно содержимого. Вынув пергамент, он протянул его Джеку.
- Стандартная форма, сейчас впишу твое имя с жалованием и можно подписывать.
Вынув чернильницу, украшенную затейливой резьбой, он ножом заточил перо, и сев за стол сделал вид, что занят роясь в сундуке. Джек, держа пергамент, рассматривал вязь письма, отдаленно напоминающую символы в его книге. Ничего не поняв в написанном, он отвлекся на чернильницу, вокруг которой было небольшое свечение. Встав на грань сна, он отчетливо разглядел сложный и очень мелкий рисунок, покрывающий стороны чернильницы. Письмена чередовались с точно таким же рисунком, как на поясе сафира. Оскаленная пасть, нарисованная столь искусно, что выглядела как живая, была готова впиться зубами в любого неосторожно взявшего ее в руки.