Полковник указал подбородком на труп.
— …был лидером сообщества, если действовал не в одиночку, конечно
— Обычно, у такого рода супчиков, — капитан посмотрел на покойника, — бывают клички, любят они это дело…
— Среди подобного рода публики, он был известен под прозвищем «Никому не нужный»
Капитан чуть выпятил нижнюю губу и отрицательно покачал головой.
— Депрессивная у него «погремуха»… Нет, господин полковник, не слышал я о подобном. Если позволите, поинтересуюсь у «контингента»
— Хорошо. Рассчитываю на сотрудничество, — ответил полковник
Капитан лишь кивнул.
— «Бытовуха»? Уверены? — перевел тему разговора полковник
— Господин полковник, я служу в полиции более тридцати лет. Все эти года я провел в «Гусе». И знаете, сколько преднамеренных убийств, никак не связанных с «бытовухой», за это время произошло в нашем городе? — ответил капитан, и не дожидаясь реакции на свой вопрос, добавил, — Два, господин полковник. Ровно два! Но, вот с таким вот…
Полицейский обвел взглядом комнату.
— С таким я встречаюсь регулярно…и если вас интересует мое мнение, хотя мы только недавно начали работу тут, но…да, я готов поставить свое годовое жалование на то, что это обыкновенная «бытовуха». Студентик перебрал с водкой, слетел с «катушек», приревновал свою подружку и забил ее насмерть, после чего, залез в петлю. Классика жанра. Вот, полюбуйтесь…
Капитан протянул полковнику прозрачный пластиковый конверт для вещдоков. В конверте лежал лист бумаги, на котором шариковой ручкой было написано корявым почерком, следующее:
«Я не хотел! Я не хотел убивать ее! Боже, я не хотел! Честное слово! Это она виновата во всем! Это она довела меня! Она изменила мне! Предала меня! Зачем она так поступила со мной? Я не хотел ее убивать! Простите меня, Лидия Васильевна! Простите меня за то, что убил вашу дочь, но знайте, в нашей смерти виновата только она! Я не хотел убивать ее! Людей убивать плохо! Но я больше так не могу! Мама, папа, простите меня, я вас люблю! Я не хочу умирать! Боже, как я хочу жить! Но у меня нет иного выбора, ведь я убил Лизу. У Господа мы навсегда будем вместе, прощайте и простите».
— Больной ублюдок! — сквозь зубы процедил полицейский капитан, принимая от полковника вещдок, — Прошу простить меня за несдержанность, господин полковник, просто я сам отец дочери, и как представлю…
— Ничего страшного, капитан, ничего страшного…я, знаете ли, тоже отец. Она гулящая была…? — спросил полковник, кивнув на тело на диване
— Паш! — позвал капитан и в комнату вошел городовой, тот самый, который брал показания у соседки