Появилась медсестра. Она взглянула на Чарли так, словно удивлялась тому, что он выжил. «Милое личико», – подумал Чарли. Прелестная прохладная рука коснулась его лба.
– Его можно допросить? – робко поинтересовался Рафферти.
– Мне нужно посоветоваться с доктором Мэнсоном и доктором Джудвином, – ответила очаровательная девушка и попыталась ободряюще улыбнуться Чарли.
Улыбка вышла немного кривой. Натянутой. Медсестра явно понимала, что перед ней сумасшедший, и, вероятно, боялась его. Но кто стал бы ее осуждать? Она ушла за консультацией, а пациент остался под присмотром обеспокоенного Рафферти.
– Эллен?.. – через некоторое время произнес Чарли.
– Ваша жена? – переспросил молодой полицейский.
– Да. Я думал… она?..
Рафферти заерзал, его большие пальцы играли на коленях в догонялки.
– Она мертва.
Чарли кивнул. Это ему, конечно, уже известно, но нужно было убедиться.
– Что теперь будет со мной? – спросил он.
– Вы под наблюдением.
– Что это значит?
– Это значит, что я слежу за вами, – сказал Рафферти.
Парень отчаянно старался быть полезным, но вопросы сбивали его с толку. Чарли попробовал еще раз:
– Я имею в виду… Что будет после? Когда меня будут судить?
– Почему вас должны судить?
– Почему? – переспросил Чарли, не уверенный, правильно ли расслышал.
– Вы жертва… – на лице Рафферти промелькнуло замешательство, – так ведь? Не вы это сделали… это с вами кто-то сделал. Тот, кто отрезал вам… руку.
– Нет, – ответил Чарли. – Это был я.
Рафферти с трудом сглотнул и произнес:
– Простите?
– Это сделал я. Я убил свою жену, а потом отрубил себе руку.
Бедолага не вполне улавливал сказанное. Он думал целых полминуты, прежде чем спросить:
– Но почему?
Чарли пожал плечами.
– В этом нет смысла, – сказал Рафферти. – Если это сделали вы, то… где же ваша рука?
Лилиан остановила машину. На дороге, прямо перед капотом, что-то было, но девушка не могла разобрать, что именно. Будучи строгой вегетарианкой (за исключением масонских обедов с Теодором) и преданной защитницей животных, она решила, что в свете фар лежало раненое животное. Возможно, лиса. Лилиан читала, что эти прирожденные мусорщики вернулись в отдаленные районы города. Но что-то ее все-таки беспокоило. Наверное, все дело в тошнотворном предутреннем свете: это из-за него она сомневалась, стоило ли выходить. Теодор, разумеется, велел бы ехать дальше. Но ведь он бросил ее, не так ли? Раздраженная собственной нерешительностью, Лилиан забарабанила пальцами по рулю. Предположим, это раненая лиса. Их не так часто встретишь в центре Лондона, чтобы позволить себе перейти на другую сторону улицы. Стоит исполнить роль самаритянки, даже если чувствуешь себя фарисейкой.