Валентин уже подошел к гробу, и Гарри услышал тяжкий вздох, когда тот взглянул на своего старого господина. Чуть постояв, слуга стал поднимать нижнюю половину крышки. Одной рукой справиться с этим ему было нелегко, и Гарри, страстно желавший поскорее все здесь закончить и убраться восвояси, поспешил ему на помощь. Прикосновение к твердому дереву всколыхнуло воспоминание о ночном кошмаре с перехватывающей дыхание силой: разевающая пасть Бездна, поднимающийся со своего ложа иллюзионист. Ничего похожего, однако, не произошло. Признаться, немножко жизни в членах Сванна сейчас бы очень не помешало: мужчиной он был крупным, и окоченевшее тело абсолютно не слушалось. Простейшая задача – вынуть из гроба покойника – затребовала все внимание и силы обоих. Наконец с огромной неохотой мертвое тело повиновалось, его конечности шаркали по дереву.
– Так… – задыхаясь, проговорил Валентин. – Теперь вниз…
Когда они пошли к двери, что-то вспыхнуло на улице – во всяком случае, им так показалось, поскольку в комнате вдруг стало заметно светлее. Освещение не было милостивым к их ноше. Оно обнажило грубость наложенной на лицо Сванна косметики и расцвет тлена под ней. У Гарри было лишь мгновение, чтоб насладиться зрелищем этих прелестей. В следующий миг сияние резко усилилось, и Д’Амур понял, что источник света находился не снаружи, а внутри комнаты.
Он поднял глаза на Валентина, и сердце его болезненно сжалось. Слуге свет подарил меньше снисхождения, чем господину: с его лица будто живьем содрали кожу. Гарри лишь мельком успел увидеть, что обнажил свет – его внимание сразу же отвлекли другие события, – но разглядел достаточно, чтобы понять: в рискованном предприятии на Валентина он уже не мог положиться в той мере, на которую рассчитывал.
– Выносите его отсюда, скорее! – крикнул Валентин.
Он отпустил ноги Сванна, бросив Гарри управляться с покойником своими силами. Мертвое тело не стало послушнее. Гарри успел сделать только два мучительных шага к выходу, и тут события приняли катастрофическое развитие.
Д’Амур услышал, как Валентин выругался и, подняв голову, замер. С поверхности зеркала исчезло отражение – что-то всплывало из его жидких глубин, волоча за собою шлейф света.
– Что это? – выдохнул Гарри.
– Кастрат, – рявкнул Валентин. – Да не стойте вы!
Однако повиноваться паническому приказу Валентина времени не хватило, поскольку жидкое нечто, взломав поверхность зеркала, наполнило комнату. Гарри ошибся: оно не волочило за собой свет – оно являлось светом. Или скорее выползающая тварь вся светилась изнутри кипевшим в ней зловещим пламенем. Бывший в прежней жизни человеком, Кастрат обладал гороподобным телом с необъятным брюхом и грудью неолитической Венеры. Но беснующийся огонь невероятно исказил его – он рвался наружу из кистей рук и пупка; он бил изо рта и ноздрей, преображая их в единую пламенеющую рваную рану. В полном согласии со своим именем тварь была бесполой – и из соответствующего отверстия тоже бил свет, под лучами которого сразу же стали увядать и осыпаться бутоны цветов. Комната мгновенно наполнилась зловонием гниющих растений.