Увлекшись, парень не замечал тянувшуюся к нему руку, пока та не выволокла его из убежища. На него смотрели сияющие глаза Поупа.
– Никаких больше игр.
Старик чуть ослабил хватку и принялся вырывать шнурок из зубов Карни. Тот попытался отодвинуться хотя бы на несколько дюймов, чтобы высвободиться из рук Поупа, но, оцепенев от боли, упал навзничь и, ударившись о землю, закричал.
– Избавимся от твоих глаз, – произнес старик. И лезвие рухнуло вниз.
Однако ослепляющего удара так и не последовало. Из-за спины старика вынырнула израненная фигура и дернула его за полы плаща. Поуп тут же восстановил равновесие и развернулся. Нож дотянулся до его противника, и затуманенным от боли взглядом Карни увидел, как отшатнулось освежеванное чудовище – щека его была рассечена до кости. Поуп устремился за странным созданием, чтобы завершить начатое. Карни же, воспользовавшись передышкой, потянулся к искореженному автомобилю, оперся на него и поднялся. Узел был все еще зажат в его зубах. За спиной чертыхался старик: Карни догадался, что тот оставил затею с убийством и вновь преследует его. Понимая, что гонка проиграна, парень, пошатываясь, вышел из-за машин на открытое пространство. В какой же стороне ворота? Он понятия не имел. Его ноги принадлежали не ему, а какому-то клоуну. Суставы будто сделались резиновыми и ни на что, кроме глупых падений, не годились. Через два шага у него подкосились колени. В лицо ударил запах пропитанной бензином золы.
В отчаянии Карни поднес ко рту здоровую руку. Пальцы нащупали петлю, потянули изо всех сил – и каким-то чудом последний узел развязался. Жар обжег губы. Карни выплюнул шнурок, и тот упал на землю. Последняя печать была сломана, из ее сердцевины появился оставшийся пленник. Он лежал в золе, точно болезненный младенец с недоразвитыми конечностями и лысой головой, слишком большой для иссохшего тела. Плоть его была настолько бледной, что почти просвечивала. Он беспомощно замахал руками, тщетно пытаясь выпрямиться, и тут к нему шагнул Поуп, желая перерезать его беззащитное горло. Что бы Карни ни надеялся обнаружить в третьем узле, он точно не рассчитывал увидеть живой скелет. Тот вызывал у него отвращение.
А потом оно заговорило. Голос, исходивший изо рта младенца, оказался неожиданно взрослым.
– Ко мне! – звало существо. – Скорее!
Поуп был уже готов его прикончить, когда воздух наполнился зловонием. Тени изрыгнули покрытую шипами тварь, которая, припав брюхом к земле, подползала к месту схватки. Поуп отпрянул, а рептилия – такая же незавершенная, как ее обезьяноподобный собрат, – приблизилась к странному младенцу. Карни ожидал, что та проглотит последнего, точно закуску, но мертвенно-бледный ребенок приветственно протянул руки, и чудовище из первого узла обвилось вокруг него. В этот момент показалась уродливая морда второй твари. Взвыв от радости, она заключила рептилию и истощенное тельце младенца в объятия, дополнив собой их жуткое семейство.