Карен смотрит на молодого портье и молча вздыхает. Трульс Исаксен, вполне заурядный парень лет двадцати пяти, глядит на нее с выражением надлежащей учтивости и затаенного превосходства, типичного для обслуживающего персонала его возрастной группы. Темные волосы аккуратно собраны в скромный хвостик, а маленькие вертикальные прорези в мочках ушей выдают, что вне службы он обычно вставляет в них какие-то украшения.
Как только Карен представляется и излагает свое дело, улыбка с его лица исчезает, и вскинутые брови опускаются до более-менее нормального уровня. Должность, понятно, требует определенной вежливости по отношению к постояльцам, но никто не говорил, что он обязан лизать задницу полицейским.
Они сидят в маленькой буфетной позади стойки портье, и Трульс, сперва налив кофе себе, спрашивает, не хочет ли и она. Она не хочет. Уминая пончики с шоколадной начинкой, он достает пачку сигарет и нетерпеливо вертит ее в руке. Явно рассчитывает, что разговор кончится быстро и можно будет выйти на задний дворик и устроить себе заслуженный перекур. Карен размышляет, не составить ли ему компанию и не продолжить ли разговор на воздухе. Пожалуй, она бы так и сделала, если б настроение у нее было получше или Трульс Исаксен оказался посимпатичнее. Словом, она как бы не замечает пачку сигарет, которую он теперь положил перед собой на стол и принялся сосредоточенно щелкать красной пластмассовой зажигалкой — огонек то вспыхивает, то гаснет.
И вот начинается разговор; Карен задает вопросы, не раздражаясь, держа себя в руках, а Трульс Исаксен отвечает все более коротко и равнодушно. С каждым его “ведь” настроение у нее падает.
Нет, он понятия не имеет, в котором часу утром в воскресенье ушел постоялец из 507-го; номер ведь был оплачен заранее, а ключи ведь можно было положить на стойку когда угодно. Гостиница ведь не шпионит за постояльцами. Нет, он ведь не сидит на месте каждую секунду смены, имеет ведь право поесть и сходить в туалет. И у него ведь есть право на короткие перекуры, когда в холле все спокойно. Вдобавок ведь есть колокольчик, в случае чего всегда можно позвонить. Да, наверно, постояльца в номер 507 зарегистрировал он, ведь в полдвенадцатого ночи других дежурных не было. Нет, он его не запомнил. А что тут странного, ведь аккурат на Устричный нередко снимают на ночь номера; вот и ночью в субботу было этак человек пять случайных постояльцев. Ясно ведь, зачем их сюда несет.
— Похотливые мужики да какая-нибудь девица, которая стоит у лифтов, чтоб не маячить, — говорит Трульс Исаксен с пресыщенно опытным видом. — В обычные выходные такое тоже бывает, но на Устричный хуже всего, уйма пьяных, сексуально озабоченных пожилых мужиков.