, говорил он. А Карен с Эйриком согласно переглядывались: англичанину никогда не понять.
Когда Эйрик наконец раскрыл свой секрет, то поступил так не из уверенности в себе, а от отчаяния и злости. Случилось это декабрьским днем почти одиннадцать лет назад, когда звонок матери Карен разрушил все стены. Джон погиб. Матис погиб. Карен как неживая. В тот день Эйрик осознал эфемерность жизни, она взяла его за горло и больше не отпускала. В тот день Эйрик Фром поставил точку и в ярости крикнул отцу и всему свету, чтобы они катились к чертовой матери. И ни на каких внуков, пропади они пропадом, не рассчитывали.
Он был рядом, когда Карен приехала домой. Она поняла это лишь задним числом. Сквозь толстые пласты горя тревожные голоса мамы и Эйрика проникали из кухни в ее спальню. Она слышала его неловкие попытки утешить маму, слышала, как он сам плакал и пытался снова. И снова. И думала: хорошо, что у мамы хотя бы есть Эйрик, а у Эйрика — мама. Раз ее самой уже нет.
Только спустя месяцы, когда по-прежнему оцепеневшая от горя вышла из своей комнаты, она увидела, что ее друг изменился. Преображение началось.
Теперь Эйрик был типичным геем: хорошо одетый, с прекрасным маникюром, слегка женственный в жестикуляции и манере вести разговор. А что он к тому же профессиональный флорист и владелец сети цветочных магазинов по всей стране, только подчеркивает этот образ. Эйрик определенно не скрывает своей ориентации.
За минувшие годы он не раз знакомил ее со своими бойфрендами; в большинстве они очень походили на самого Эйрика и редко задерживались надолго, она даже не успевала запомнить имена. А потом появился Коре.
Возможно, оттого, что он был полной противоположностью Эйрику, Карен сразу, как только преодолела первоначальный шок, поняла, что это имя надо запомнить. Два человека не могут быть более непохожи — и внешностью, и темпераментом, и интересами, и обхождением. Коре, музыкальный продюсер с черным ирокезом, татуированными руками и золотыми кольцами в ушах. И Эйрик, флорист в отутюженных рубашках и начищенных ботинках. Если Эйрик — теза, то Коре — антитеза. Или наоборот. Они вместе уже шесть лет.
Сейчас Коре проводит пальцами по волосам, не замечая, что столбик пепла сломался и белые хлопья сыплются на черную гриву.
— Я чувствую себя цыпленком на гриле. — Карен прижимает ладонь к пылающей щеке. — Как у народа хватает терпения сидеть в этакой жарище?
Она кивает на узкую улочку, где вдоль кирпичных построек старой промзоны тянутся друг за другом застекленные уличные кафе. В этих постройках раньше помещались канатная фабрика, старая ланолиновая фабрика, прядильня и ряд других предприятий, которые давно закрылись или переехали в современные помещения. Теперь промзона превратилась в район с множеством ресторанов, дизайнерских бутиков, кафе и баров. Изобретательные рестораторы изо всех сил старались и угодить никотинозависимым посетителям, и не нарушать новое законодательство. Каждый владелец с инстинктом самосохранения непременно предлагает курильщикам места под защитой плексигласа и тепловой пушки.