Он и сегодня прямо из инкубаторной жарищи “Репетиции” пойдет ночевать под грузовую пристань? — думает Карен. Долго ли еще он сможет ночевать под открытым небом? Температура пока около нуля, но уже через считаные дни морозы убьют в саду последние растения. И, вероятно, иных бедолаг, по-прежнему ночующих под открытым небом, а не в ночлежках.
“Он держится сам по себе, — сказала Гро Аске. — Малость ку-ку по части закрытых помещений”.
Интересно, он преследует какую-то цель или просто пережил нервный срыв? — думает Карен, но тотчас отвлекается от своих бессвязных мыслей, когда Сигрид сворачивает с главной дороги и автомобиль подпрыгивает на первом ухабе лангевикского шоссе.
— Ты ведь не скажешь папе, что я живу у тебя?
Она выпрямляется на сиденье, быстро смотрит на Сигрид.
— Не скажу, если ты не хочешь. Ты же совершеннолетняя. Хотя, по-моему, лучше бы тебе поговорить с ним. Особенно теперь, когда твоя мама…
— А тебе охота с ним говорить? — перебивает Сигрид. — По-твоему, с моим папой приятно разговаривать?
Голос у нее жесткий, ироничный, и Карен вспоминает первый допрос в Горде. Контакт, который они сумели выстроить за последние дни, еще очень хрупок, стену легко возвести снова. Сигрид по-прежнему все время начеку, держит наготове и кирпичи, и мастерок.
— Нет, — честно отвечает Карен, — по-моему, неприятно.
Но мне придется с ним говорить, думает она. Завтра же. О совещании сообщили как раз, когда она уходила с работы: в кабинете прокурора в ратуше в девять утра. Начальник полиции Вигго Хёуген прислал уведомление и Юнасу Смееду, и ей.
Она прекрасно знает, о чем пойдет речь.
— Вчера вечером я видел тебя в “Репетиции”.
Совещание у Вигго Хёугена закончилось. Сказано было именно то, чего она хотела. Они с Юнасом спустились на лифте в подвал и, не замочив ног, прошли по подземному переходу под Редехусгате, чтобы не бежать под дождем через парковку. Сейчас оба стоят в гараже управления, ждут лифт, который доставит их в отдел.
Она не отвечает, и Юнас Смеед продолжает:
— Проходил мимо и видел тебя за уличным столиком, ты уж прости, в весьма сомнительной компании.
Не отвечая, она раздраженно жмет на кнопку лифта, хотя та уже светится.
— Да, твоего приятеля-гея, пожалуй, упрекнуть не в чем, но второй выглядел ужасно, — непринужденно продолжает Смеед. — Вроде тех типов, что болтаются возле рынка. Кажется, я даже узнал его.
— Мог.
Юнас Смеед вопросительно смотрит на нее, и она решает не говорить ему, что Лео тот самый бомж, который в конце концов обеспечил ему алиби.
— У тебя на людей глаз-алмаз, — вкрадчиво говорит она. — Сразу видишь, что перед тобой за человек.