Потом ее взгляд задерживается на каминной полке, где рядком стоят фотографии в рамках под золото. Она задумчиво подходит к камину рассмотреть фотографии, но вскоре ее отвлекает вошедший в комнату Карл.
— Н-да, теперь я знаю, как выглядит кухня, где человеку разбили лицо кочергой. Черт, наверно, никогда не привыкну.
— А ведь часть крови впитал халат, — не оборачиваясь, замечает Карен. — Но, по словам Брудаля, она умерла не от кочерги, а оттого, что ударилась затылком о ребро дровяной плиты. Сам увидишь на фотографиях вечером, на совещании.
Карл быстро оглядывает комнату, потом становится рядом с Карен. Оба молча рассматривают фотографии.
— Дочь? — спрашивает он немного погодя, кивнув на фото.
На всех снимках одно и то же лицо. Девочка трех лет на пляже. С улыбкой смотрит на фотографа, в руке — красная пластмассовая лопатка. Белокурая шестилетняя малышка с широкой дыркой в верхнем ряду зубов, в розовом балетном костюмчике с тюлевой юбочкой. Почти столь же белокурая девочка лет десяти-одиннадцати, гордо сделавшая шпагат на гимнастическом буме, вскинув руки над головой. Еще один снимок, предположительно на том же мероприятии: та же девочка, с победоносной улыбкой, наверху помоста призеров.
— Думаю, да. Посмотришь книжный шкаф?
Карл подходит к стоящему прямо против камина белому шкафу из ламината, со стеклянными дверцами и фурнитурой под золото.
— Черта лысого я бы назвал его книжным.
С усталой миной он изучает безделушки, расставленные между рядами дисков с музыкой и фильмами. Фарфоровая корзиночка с фарфоровыми цветами, пресс-папье из цветного стекла, коллекция фарфоровых лошадок разных размеров и цветов, испанская кукла в костюме фламенко, японская кукла-гейша. Немногочисленные книги занимают две полки: десяток-другой популярных любовных романов и детективов, энциклопедия в двенадцати томах и несколько толстых книг, вроде бы справочники. Карл вслух читает названия:
– “Рискни стать счастливым”, “Путь к подлинному Я”, “Оставь роль жертвы — возьми жизнь в свои руки”, “Люди-вампиры — так ты выбросишь из своей жизни негативную энергию”. Господи, ты тоже читаешь такое барахло?
— Каждый день. Разве незаметно?
Карен прошла к журнальному столику, разглядывает журналы. Сверху — последний глянцевый номер “Вога”. Она достает из нагрудного кармана ручку, осторожно сдвигает журнал и встречается взглядом с недовольной фотомоделью на обложке “Харперс базар”. Ниже в стопке — периодические издания, как будто бы сплошь посвященные моде, красоте и скандалам среди знаменитостей, а также несколько иллюстрированных журналов по антиквариату. Карен выпрямляется, еще раз обводит взглядом ухоженную безликую комнату, избегая смотреть на чисто вымытые окна, ищет хоть что-нибудь говорящее о том, кем была Сюзанна Смеед. Или, может, она такая и была, думает Карен. Женщина без собственных идей, для которой главное — прилично выглядеть. Прежде всего прилично выглядеть, думает она и мысленно видит ухоженные ногти и обнаженную грудь убитой. Силикон, вне всякого сомнения.