Ужас обострил чувства Марти. Он, как сквозь увеличительное стекло, видел каждую черточку, каждую линию, каждую пору на лице двойника. Но он никак не мог рассмотреть марку его пистолета.
— …может, мне убить тебя и занять твое место? — продолжал незнакомец. — А если я убью тебя…
Если это галлюцинация и человек с пистолетом не кто иной, как он сам, ему должно быть знакомо оружие.
— …вернется ли ко мне с твоей смертью память, которую ты также украл у меня? Если я убью тебя…
Одним словом, если эта фигура всего-навсего символическая угроза, изрыгаемая больным психом, то тогда все: сам призрак, его одежда, его оружие — плод фантазии Марти. Или можно сказать наоборот: если пистолет настоящий, то и двойник настоящий.
— Буду ли я что-либо значить для своей семьи, когда ты умрешь? Буду ли вновь уметь писать?
Подняв голову, слегка наклонившись вперед так, будто он очень сильно заинтересован в ответе Марти, двойник произнес:
— Мне нужно уметь писать, для того чтобы быть тем, кем я хочу быть, но слова что-то не ложатся на бумагу.
Эта односторонняя беседа уже не раз удивляла Марти необычными поворотами, что не подтверждало теорию Марти о том, что его сдвинутая психика попросту придумала двойника.
Теперь голос двойника впервые звучал гневно. Вернее, это скорее горечь, а не ярость, но она быстро перерастала в гнев.
— Ты украл у меня слова, талант, верни мне их сейчас же, они мне очень нужны. Верни цель, смысл жизни. Понимаешь, о чем я говорю? Верни мне способность заниматься тем, чем занимаешься ты. Можешь ты это понять? У меня внутри пустота. Господи, глубокая темная бездна. — Теперь он выплевывал слова, бешено вращая глазами: — Я хочу получить то, что принадлежит мне. Мне, черт подери, мою жизнь, мою судьбу, мою Пейдж, она моя, мою Шарлотту, мою Эмили…
Толщина рабочего стола плюс еще два с половиной метра. Всего около трех с половиной метров. Это будет выстрел почти в упор.
Марти достал из ящика стола пистолет, схватил его двумя руками, поднял дуло и направил его на двойника. Не важно, настоящей ли была цель, или это было воплощение духа. Марти знал, что ему нужно уничтожить двойника, пока тот его не опередил.
Первый выстрел разнес в щепки край стола. Они разлетелись в стороны подобно рою злых пчел. Второй и третий выстрелы попали двойнику в грудь. Пули не прошли сквозь него как сквозь эктоплазму и не разнесли на куски как могли бы разнести его отражение в зеркале. Выстрелы застали врасплох. Он упал, выронил из рук пистолет, и тот с грохотом ударился об пол. Двойник обрушился на книжную полку, уцепился за нее рукой, увлекая на пол десятки томов книг. Грудь его в крови, очень много крови, глаза широко раскрыты от испытанного шока. Он не кричит и не стонет. Единственный звук «ух» больше выражает удивление, чем боль.