Майвэ немного поплакала — ей всегда печально было уезжать из тех мест, где ей было хорошо, и где ее любили, будь то Королевский холм или Медвежий. Но отъезд всегда означал возвращение, и потому печаль вскоре сменилась предвкушением встреч.
Красная луна освещала тихую ночь поздней осени. Розовые туманы выползали из черно-багровых теней и, медленно, поворочавшись, укладывались в ложбинах. Из туманов выступали зубчатые драконьи хребты поросших елями холмов. В воздухе стояла влажная дымка. Тэриньяльт всегда ждал, что при первом же вздохе рот наполнится вкусом крови, но в ноздри входил только сырой запах стылой осенней ночи, притихшей в ожидании прихода ветров из-за Стены.
Он перестал видеть человеческим зрением еще до того, как луна стала красной. Зрение Тэриньяльтов осталось при нем. Зрение ли это было вообще или какое-то иное ощущение, которое лишь притворялось зрением? Он не знал. Но он все же видел живое и неживое, и кое-что сверх этого. И вот это самое "сверх" наполняло его душу постоянной тревогой, это было как какой-то звук, образ на грани сознания.
Рожденные под кровавой луной не знали иного света.
Рожденные под белой луной могли привыкнуть к нему.
Тэриньяльт — не мог. И объяснить ничего никому не мог. Да и кто поверит белому червю подземелий?
Разве что Науринья. Но Науринья безумец. Что он увидел там, во мраке, когда умирал и тени кружили вокруг него? О, Арнайя Тэриньяльт запомнил эти тени, они шептали почти так, как сейчас шептало нечто, вечно прячущееся за спиной.
"Волчий час. Волчий час близится".
Тошно было на душе. Он был уверен, что не один он ощущает это близящееся нечто, но все молчат. Как будто если выскажешь слово о страшном, оно и случится. А молчишь — будто и нет ничего, и все хорошо. И дети волчьего часа и не знают, в какой час рождены. Дети-волки. И одну из них он сопровождает сейчас к ее отцу.
Скоро ночь повернет к рассвету. Пора остановиться и дать отдых коням.
Они остановились в путевом укрытии у озера, красивого озера, нанизанного на нитку разговорчивого ручья. Мертвый лиственный лес темнел по ту сторону озера. А за вон тем каменным гребнем — Долина костей. Майвэ рассказывал об этом отец. Но она там никогда не бывала. Отец тоже был там всего один раз и сказал, что там нет ничего — только кости непонятных существ. И тоска, страшная тоска. Майвэ незачем было туда ходить. Даже из любопытства.
Слуги разбивали лагерь, готовили еду. Тэриньяльт сидел на раскладном стуле у костра молчаливо и неподвижно, слушал шум лагеря.
Для Майвэ расстелили у костра ковер, набросали мехов, поставили тяжелый шелковый навес. Она зарылась в теплые одеяла и подушки, улеглась на живот и подперла подбородок руками.