Приведение лениво наблюдало за жужжащей мухой, мерно летающей по чужим покоям, словно по своим собственным.
— Ещё одна девица идёт! — предупредило приведение Жар-птицу, которая неожиданно начала сиять сильнее.
Не зря Жар-птица носила звание Огненной, вот сейчас возьмёт и спалит половину коридора, что, собственно, и сделала, забыв, как к этому отнесется Кощей. Когда Волк почуял (в прямом смысле) запах жареного, понял, чем данная выходка грозит, поэтому схватил злую жену подмышку и сиганул в окно.
А этаж начал яростно полыхать.
Слуги, снующие туда-сюда, загалдели, пытаясь погасить магический огонь, да никому не тягаться с природным волшебством женщины. Поэтому все старались найти Константина Бессмертного — кому по плечу справиться с огнём, ведь Жар-птица до сих пор находилась в злом состоянии, а, значит, могла натворить ещё бед.
Бессмертный, видевший уже седьмой сон, почувствовал едкий запах дыма. Проснувшись, разлепил красный глаз, кажется, на лице чернокнижника даже черные венки проступали.
— Ни выспаться, ни сдохнуть… — пробормотал скелет, обтянутый кожей, медленно садясь на кровати и вытаскивая из одеяла тонюсенькие волосатые ноги.
Тощая фигура, изрядно подгибающаяся под весом одеяла, чеканя шаг, отправилась в гущу событий — в сам огонь, не трогающий мужчину, где жались друг к другу кашляющие девицы. Тут перед царём возникла проблема: или выносить на руках двух тупых невест — куриц, неизвестно, что здесь делающих, или поддерживать удобное и мягкое одеяло.
Красные глаза Константина стали цвета темной вишни, выдавая царя-батюшку с лихвой — зол был. Перекинув одеяло через плечо, кое-как подвязав по краям, Прекрасный пошел к девицам так, словно огонь — стихия чернокнижника: не кашлял царь, не чихал, не щурил красные глаза в отличие от девиц, уже теряющих сознание.
Вынести пострадавших, то вынес, но сам обгорел. Бессмертный — не значит, что не несёт урон. Тем временем огонь за спиной мужчины начал стихать, как по волшебству, становясь всё меньше, а запах дыма, въедливый во все вещи, к сожалению, остался.
— Стража! — рявкнул владыка Гиблых земель так, что Огненная с Волком, сидевшие на лавочке в парке неподалеку вздрогнули. Женщина только-только начала приходить в себя, и ужасалась принесенному урону.
Серый обнимал её и прижимал крепче к себе:
— Ну, ничего, ничего! Он поймёт всё! Огонь то твой только он и может погасить… Ты успокаивайся, волнение нам ни к чему! Лучше улыбнись, дорогая, — утешал Серый, вот и Жар-птица смотрела на мужа таким взглядом, который тоже кричал: «Не верю!».