К северу от любви (Романова) - страница 3

— Молодец, — отозвалась она со вздохом и плотно сжала губы, решив больше не разговаривать.

Молчание затянулось минут на двадцать. Волны плескались. Ветер с шумом ерошил мелкие ветки странного кустарника, больше похожего на сорняк, чем на живую изгородь. Неподалеку переговаривались другие отдыхающие, а они молчали.

— Хорошо, — первой не выдержала она. — Ты и правда молодец, Егорушка. Можешь придумать красиво и интересно. И пятерки я получала за сочинения, которые писал за меня ты.

— Вот! — Он поднял правую руку с оттопыренным указательным пальцем. — Я талантлив, признай это. Талантлив во многом. Признай!

— Признаю. — Она закатила глаза и едва заметно качнула головой.

Егор очень любил хвастаться талантами. Только применения им он пока не нашел. И старался не замечать, как это ему мешает. Ему давно бы уже пора было определиться с выбором и двигаться куда-нибудь. А он топтался на месте. Не пошел учиться после школы, потому что не знал куда. Работал много, но часто менял места. Пара месяцев тут, две недели там. Иногда ему и двух дней хватало, чтобы понять — это не его.

Ася такого распыления не понимала в принципе. Но с советами не лезла. Толку-то!

— И я совсем не фантазер по жизни. И преувеличение мне несвойственно. И тот мужик, которого мы с тобой вчера вечером встретили на пробежке…

— Не начинай! — Ася заворочалась. — Егор, это уже переходит все границы. Нельзя в каждом встречном видеть преступника. Убийцу!

— Я и не вижу. Просто его лицо показалось мне очень похожим.

— На кого? На дядю, который кого-то когда-то убил? И чье лицо не сходило со страниц таблоидов десять лет назад? Тебе сколько тогда было, Егор? Хочешь сказать, ты его запомнил?

— Да, — не совсем уверенно отозвался тот.

— Не неси бред!

Ася резко села, дотянулась до своего рюкзачка, порылась в нем, достала вторую бутылочку воды. Открутила крышку и начала пить мелкими глотками.

Если честно, то их детская дружба, которая, как она надеялась, перерастет с возрастом во что-то серьезное и глубокое, так ею и осталась и постепенно начала ее напрягать.

Егор то ли чего-то не догонял, то ли умело косил под дурака. Мог, как в десять лет, поднять тему своих симпатий, в число которых она не входила. Мог начать критиковать ее внешние данные, не понимая, что теперь это совсем неуместно — им не по восемь лет. Мог и вовсе начать переодевать при ней мокрые плавки. Совершенно не стесняясь и не отворачиваясь. Делать ему замечания? Смысла не было. Он округлит свои распрекрасные карие очи и спросит:

— Аська, ты дура? Мы же с тобой как сиамские близнецы!