Вся эта ерунда вертелась в моей голове, когда я выскакивал из помещения, уже понимая: происходит что-то не то — Фира не тот человек, чтобы орать понапрасну, тем более с таким ужасом в голосе, да и автоматные очереди не оставляли места сомнениям.
— Однако!
Даже в голосе невозмутимого обычно Голда появились нотки, которых я до этого не слышал. Не страх, нет, но немалое удивление.
Да и было отчего такому появиться. В свете фонарей мы увидели картину, которая была бы уместной для какого-нибудь второсортного древнего фильма ужасов.
По коридору в нашу сторону отступали Одессит с Тором, за их спинами находилась Фира, которая держалась за щеку. Парни пытались отсечь от себя очень жутко выглядящую толпу скелетов, несомненно, тех самых, которые раньше валялись у входа и которых мы хотели похоронить.
— Жесть! — Крепыш вскинул автомат.
— Бьем в голову, — скомандовал я, припомнив все, что видел и читал о подобных тварях. — В черепа!
— Да попади в них еще, — пожаловался Одессит, давая еще одну очередь, которая раздробила ребра неупокоенного. — Да и не у всех эти самые черепа есть!
Очереди в узком коридоре оглушали, но все равно я расслышал эхо автоматной стрельбы, которое донеслось сюда из дальних от нас помещений бункера. Стало быть, не только здесь началось. Как же это все некстати!
Одессит оказался прав: черепа были не у всех, я различил минимум три шатающихся безголовых скелета.
— Тогда ноги. — Я стеганул очередью по нижним конечностям ближнего ко мне мертвеца, пули перерубили ему кости в районе голеней, и он рухнул на пол. Впрочем, движение он все равно продолжил, но уже ползком, медленно и неуклюже. — Герман, Кин, не надо стрелять, дайте нам больше света! И палите осторожней: стены вокруг, не приведи Господь, кого рикошетом заденет!
Рикошет в таких местах, как коридоры или тоннели, — вещь обычная. Странно, что до сих пор никто из наших не пострадал.
Хлопнула дверь того помещения, где мы нашли кучу пишущих машинок, и из него буквально вывалились в коридор три скелета в остатках формы, причем один из них сразу же вцепился своей клешней в плечо многострадальной Фиры.
Та вновь издала вопль, правда, громче, чем в прошлый раз, буквально резанувший нам уши. Впрочем, то, что она орала, не означало, что у нее началась паника. Не прекращая верещать, Фира ткнула пистолет в рот скелета и два раза нажала на курок. Череп охотницы на свежую девчатинку разлетелся по коридору желтыми блестками, следом отправились кости второй машинистки — Одессит приласкал ее прикладом в позвоночник, отчего скелет буквально разлетелся.