Окна были затянуты плотной белой тканью, пропускавшей свет, но не позволявшей разглядеть, что происходит внутри.
— Так что за дерево? — спросил Карэле, усаживаясь в свободное кресло и тут же передвигая его правее, подальше от длинной пилы, зловеще нависающей над ним.
Алхимик рассмеялся.
— Другими словами, я подумываю перебраться в Люндевик.
Карэле, поражённый до глубины души, даже не нашёл слов, чтобы ответить — только покачал головой, переваривая эту новость.
— Ну и ну, Бенефор! — воскликнул он наконец. — Я согласен, что обычному человеку проще затеряться в столице, чем в глуши, но тебе-то!..
Карандаш взлетел повыше и застыл, указывая острым кончиком прямо на Карэле.
— Я всё продумал, — сказал алхимик. — У меня чудесный план. И, к тому же, здесь мне делать больше нечего. С тех пор, как мы с Ивером взорвали Шимский феномен, мои исследования прекратились, и в долине меня больше ничего не держит. Тогда ради чего Тинда мучается с этим проклятым огородом и тащит на себе всё хозяйство?
— Здесь ты прав, — задумчиво кивнул кондитер. — Ей приходится непросто.
— Я перебрался сюда, чтобы изучать невидимость, — кресло скрипнуло, и Карэле представил, как Бенефор откинулся на спинку, вытянув ноги и задумчиво рассматривая потолок. — Мне самому, в общем-то, уже всё равно. Но когда я думаю, что Ивер так и проживёт всю жизнь невидимкой… Я страшно перед ним виноват, Карэле. И, тем не менее, несмотря на все мои старания, исследования зашли в тупик. Поэтому я так легко согласился избавиться от следов метеорита. Сколько можно ходить по кругу, пытаясь отыскать новый, ещё не опробованный ход? Но весь последний год после взрыва моя работа сводилась к сущей ерунде. Какое-то время я развлекался механическими игрушками — знаешь, такими, которые двигаются сами, если завести пружину. Ну и придумал кое-что…
В комнату вошла Тинда с подносом, на котором громоздились весёлый оранжевый чайник, крупные чашки и блюдечки с печеньем.
— А вот и чай! — воскликнул её муж.
Кондитер в несколько шагов пересёк лабораторию, чтобы освободить место на письменном столе. Тинда ловко пристроила поднос среди бумаг.
— На самом деле с печеньем я погорячилась, — улыбнулась она Карэле. — Обед будет готов через полчаса, и мне хотелось бы верить, что вы оба к тому моменту не потеряете аппетит.
— Ни в коем случае! — заверил её тот.
Женщина вышла за дверь, и одно из печений немедленно взмыло в воздух и исчезло.
— Не могу удержаться, — виновато вздохнул Абеле. — Боюсь, на Тиндиной выпечке я несколько располнел, но очень уж вкусно. Убери их от меня подальше, Карэле.